Warhammer 40000 gathering storm, Gathering Storm: истории из жизни, советы, новости, юмор и картинки — Лучшее | Пикабу
Некоторые, такие как Тёмные ангелы и Гвардия ворона, послали небольшие делегации, чтобы удостовериться в правдивости этого чуда. После воскрешения Робаута Гиллимана по Имматериуму прокатились могучие ударные волны, стремительные цунами потрясений, которые не остались незамеченными. Кровавый Рёв потерпел неудачу. Двоичные данные заполнили свободные ячейки в разуме техножреца, прорицающие алгоритмы начали поиск уязвимых мест нарушительницы.
Часть населения уничтожат Серые рыцари, инквизиция отныне будет посещать Фенрис. Сами Космические волки отправляются на Кадию, откуда пришёл сигнал бедствия, гласящий о новом Чёрном крестовом походе и демонических примархах. Тем временем Магнус, воспользовавшись энергией от смерти людей на Мидгардии, возвращает Планету колдунов в реальное пространство. Чувствуете разницу? Первая игра с демоническим Магнусом закончилась во втором раунде, когда пролетавший мимо Штормвольф ваншотнул одноглазого.
А первая игра с возрождённым Жиллиманом закончилась победой Жиллимана над высшим демоном Кхорна, которого он убил с 1!!! Робаут Гиллиман грузно опустился на свой новый трон. Примарх отослал всех адъютантов и советников, даже приказал почётной гвардии выйти из его покоев. Теперь он мог позволить себе отдаться на мгновение тоске, скорби и стрессу.
Робаут со вздохом облегчения сбросил маску стойкости. Каким бы образом его ни вернули к жизни, отныне он постоянно испытывал ноющую боль, которая шла откуда-то из глубины. Примарх подозревал, что никогда не избавится от неё. Физические страдания тревожили его в последнюю очередь. Гиллиман уже встретился со всеми целестинцами, командирами Ультрадесанта и даже Иврайной из иннари.
Откровенные, подробные беседы заняли несколько дней. Робаут использовал все свои таланты политика, чтобы разговорить гостей, вытянуть из них как можно больше сведений и скрыть при этом собственную реакцию на услышанное. Примарх благодарил каждого из посетителей за информацию и их службу Империуму, незаметно изучал их и вёл себя так, чтобы вызвать у визитёра наибольшую симпатию и желание общаться.
Хотя внешне Гиллиман оставался спокойным, любое откровение гостей обрушивалось на него, как артиллерийский снаряд. Он устал скрывать изумление и ужас, чувствовал внутреннее опустошение из-за боли. Застонав, Робаут схватился за голову. Новый доспех загудел и зашипел, отзываясь на его движение. Гиллиман ощущал только, что должен облечь свои мысли в слова, иначе сойдёт с ума. Уже не впервые после возвращения Робаут пожелал, чтобы рядом оказался кто-нибудь из братьев-примархов.
Они, по крайней мере, могли бы понять его. С нами. Страдание и убожество, всё во имя бога, который никогда не желал такого титула. Тряхнув головой, Робаут встал, пересёк покои магистра капитула и осмотрел знамена, что висели на западной стене. Все они, не уступавшие по высоте имперскому Рыцарю, представляли собой мастерски сплетённые гобелены с изображениями побед Ультрадесанта.
Сражённые чужие твари, казнённые еретические диктаторы, спасённые и сожжённые миры. Во многих местах виднелись гордые эмблемы ордена, но здесь и там попадалась имперская аквила, венчающая несколько других геральдических символов, а также фигура на троне и с нимбом — очевидно, Император. И затем, в нашем высокомерии и тщеславии, мы подвели всех остальных. Разве не заявлял Гор, что ты алчешь божественности? Он поднял восстание, основываясь на этом утверждении. Как бы он позлорадствовал, увидев нынешний Империум.
Владыку Ультрамара обуревал гнев, и он сжал кулаки, пытаясь удержать себя в руках. Робаут представил, как громит этот зал, разносит обстановку на куски и расшвыривает их, словно дикий зверь. Конечно, он не станет так поступать, показывать незнакомцам в цветах его легиона свое истинное лицо. Даже борясь с отчаянием, Гиллиман понимал, что не должен показывать слабость. Калгар, Тигурий, Агемман и все остальные смотрели на него, как на самого Императора.
Примарх болезненно чётко осознавал свою символическую важность и то, насколько безнадёжные и мрачные сейчас времена. Нужно, чтобы генетические сыновья видели в нём только источник силы, иначе уныние Робаута проникнет и в их сердца. Вдали, за истерзанной битвами громадиной крепости Геры, он увидел окружную стену на месте своих прежних покоев.
Ещё до Гиллимана там жил его приёмный отец. Там Робаут разрабатывал планы, смеялся, злился и однажды едва не погиб. Теперь комнаты исчезли, погребённые под уродливым скоплением контрфорсов и орудийных батарей. Его гнев всё-таки прорвался наружу. Развернувшись на пятках, Гиллиман вперился обвиняющим взглядом в Императора на гобелене.
Всё, что у меня было, я отдал тебе, им. Погляди, что они сотворили из нашей мечты! Раздутый гнилой труп империи, которой правят не разум и надежда, а ненависть, страх и неведение. Уж лучше бы мы все сгорели в пламени честолюбия Гора, чем увидели такое.
Но, говоря это, Гиллиман почувствовал свою неправоту. Он был самым отъявленным идеалистом среди братьев — никто из них не мечтал о более светлом будущем, не только для человечества, но и для Адептус Астартес.
Пламя надежды в нём не угасало ни на мгновение. Даже сейчас, когда тьма и скорбь пытались затушить огонёк, он продолжал гореть. Вновь повернувшись к окну, он коснулся стекла латной перчаткой. Примарх посмотрел на бригады рабочих, что восстанавливали повреждённые стены, на Ультрадесантников, которые гордо и решительно стояли на парапетах. Все они родились в этом тёмном тысячелетии и не ведали ничего, кроме тягот, страданий и отчаяния непрерывных войн.
И всё же люди остались непреклонными в борьбе с бессчётными врагами. Гиллиман видел лучшую эпоху, полную надежд и триумфов. Какое право имел он, сверхчеловеческий отпрыск самого Императора, выказывать меньшую стойкость и отвагу, чем его последователи, выросшие во мраке?
Робаут знал, чего могут достигнуть люди. Больше того, ему было известно о результатах работ Коула под поверхностью Марса. Примарх верил, что лучшее будущее для Империума ещё достижимо. Но сначала необходимо одолеть тех, кто терзает человечество. Слишком долго пешки Хаоса определяли судьбу нашей расы. Такое не может продолжаться. Ощутив прилив новых сил, вдохновлённый Робаут превозмог боль и опустошённость.
Он запер их в глубинах разума, но гнев оставил при себе. Для него ещё найдётся применение. Время скорбеть, размышлять и строить новые планы настанет позже. Сейчас нужно выйти на бой и заставить врагов отца заплатить за каждое зверство, сотворённое ими с Империумом. Поиск Теги. Тип постов. Он обвёл взором пещеру: глазные линзы щелкали и жужжали, выискивая объекты в тенях. Вокруг никого не было, но чутьё подсказывало ему иное. И не только чутьё. Что это, едва слышный смех?
Тени шевельнулись. Коулу показалось, что он видит женщину под капюшоном, в безликой маске, что клубится подобно дыму. Реакция архимагоса была автоматической. Его имплантаты плавно перестроились в боевой режим.
Энергия хлынула в системы атомизатора, будто кровь, снова заструившаяся по онемелой конечности. Двоичные данные заполнили свободные ячейки в разуме техножреца, прорицающие алгоритмы начали поиск уязвимых мест нарушительницы. Коул просеял минипакеты данных, архивированные на третьем слое его личности.
Там нашлись фрагменты воспоминаний и имя — Ходящая-по-покрову. Инфовспышка внезапно озарила разум техножреца. Эта женщина явилась в его кузницу на Марсе, где Велизарий посвятил так много лет своему заветному труду. Она заставила архимагоса отправиться в путешествие, доставить бесценный груз к давно определённому месту назначения. Как странно, что он не вспоминал о той встрече до нынешнего момента. Маска теневидицы застыла, приняв обличье, которое Велизарий в последний раз видел тысячелетия назад.
Образ продержался несколько секунд, затем рассыпался калейдоскопом танцующих бликов. Мой флот и так уже готовится к отбытию, — произнёс техножрец. Всё началось с того, что забил тревогу колокол святого Гершталя. Тысячи и тысячи лет он безмолвно стоял на пьедестале, спокойно коротая вечность в огромной коллекции трофеев Тразина Неисчислимого.
Но настал день, как будто ничем не отличавшийся от других дней в незыблемых залах Солемнейса, и колокол зазвонил, всё громче и громче, всецело и необъяснимо опровергая законы физики в своём стазис-хранилище. Первая же нота его заунывного звона расколола сводчатый потолок вневременной камеры, и хлынувший наружу поток охладителя напрочь смыл последние во вселенной экземпляры оольякских песчаных скульптур.
Вторая нота запустила каскад логических ошибок в управляющей программе Солемнейса, которая подала всем легионам мира-гробницы неверную команду вернуться в стазисный сон.
Затем колокол святого Гершталя ударил в третий раз, и вибрации, рождаемые его звоном, оказались разрушительными даже для композитных сплавов некронской «плоти». Тразин лишился пяти запасных тел, с каждым разом всё отчаяннее пытаясь усмирить артефакт.
Лишь после тринадцатого удара, когда каноптековые хранители Солемнейса уже не успевали исправлять наносимый ущерб, колокол наконец замолчал. Выбросив опасное устройство в недра Паутины Тразин искренне надеялся, что оно будет так же неистово изводить эльдар, как и его , повелитель Солемнейса задумался над причинами случившегося. В поисках ответа Неисчислимый отправился на Танатос, центральный мир Орускарской династии и вместилище чудес Небесного Планетария.
Встретили Тразина в его залах не слишком приветливо — отчасти из-за недоразумения с Глифом Владычества Орускаров, исчезнувшим после его предыдущего визита. Тем не менее после нескольких сделок и торжественных обещаний Неисчислимого всё-таки допустили в сам планетарий, но лишь под бдительным надзором орускарской лич-стражи. Шагнув в кружащую сферу из живого металла и голографического света, Тразин осознал, что нечто не в порядке. Изящные переплетения, соединявшие области планетария, были подсвечены мрачным багрянцем, который дрожал под полотном миров, словно инфекция, пытающаяся вырваться на поверхность.
Что-то приближалось.
Что-то, способное изменить облик Галактики. До сих пор оно оставалось незамеченным, но от Небесного Планетария было невозможно укрыться: он не просто отображал Галактику, но идеально точно воспроизводил её. Тразин понял, что Орускары знали о распространении порчи века, возможно, даже тысячелетия, но не пытались бороться с ней. Они не имели права, поскольку хранители Планетария обязаны были только наблюдать. Неисчислимого, однако же, подобное не сдерживало.
По сути, он не служил никому, кроме своих желаний, и мог действовать по собственной воле. После стольких миллениумов бытия, пожалуй, стоило поиграть в самоотверженность… Но откуда следовало начать? В чём заключалась причина разложения? Тразин потерял счёт времени, пока исследовал маршруты планетария в поисках источника бедствий Галактики, места зарождения порчи, вгрызающейся в её сердце.
Наконец он нашёл искомое: далеко на северозападе, у границы Ока Ужаса. В планетарии этот мир описывался строкой троичных данных, которые Неисчислимый проигнорировал. В Империуме его цель называли Кадией. Насколько помнил Тразин, за все прежние путешествия он ни разу не бывал там.
В его представлении эта унылая серая планетка представляла интерес только для безмозглых вояк. С другой стороны, если Неисчислимому надоест роль спасителя, на Кадии наверняка отыщется что-нибудь для пополнения коллекции…. Люди, оборонявшие мир-храм, настолько же отчаянно пытались спасти колокол святого Гершталя, насколько неистово Чёрные Легионеры стремились уничтожить его.
Тысячи жизней были безвозвратно потеряны из-за одногоединственного артефакта. И, как оказалось, совершенно напрасно. Поначалу Тразин считал, что объект нужно сохранить хотя бы ради воспоминаний об этой истории. Теперь же, когда половина его стазисных хранилищ рухнула или была затоплена охладителем до уровня лодыжки, легионы погрузились в сон, а управляющая программа Солемнейса сбоила….
Неисчислимый ввёл код, дверь закрылась рывками. Вряд ли он сумеет добраться до цели без охраны. На Кадии почти всегда шли войны, а Тразин прожил бесконечные эоны после биопереноса лишь потому, что не рисковал без нужды. Возможно, кто-нибудь из других владык одолжит ему пару фаланг — Имотех из рода Саутехов, например? Нет… только не после Сомонора.
Поразмыслив как следует, Неисчислимый понял, что все остальные или откажут ему с порога, или захотят прикончить на месте. Тогда, может, кто-нибудь из его связных в самом Империуме? Все они слишком узко мыслят. Хотя была среди них одна инквизитор… Досадно было осознавать, что с ней случилось, но ведь люди всегда с огромным наслаждением убивали друг друга. К сожалению, Валерия ничем не поможет, но, вероятно, именно в её судьбе и скрывался ответ — или хотя бы шанс восстановить некую ироничную справедливость.
Воспрянув духом, Тразин направился глубже в катакомбы, где располагалось нужное хранилище…. Пока волны Тринадцатого Чёрного крестового похода накатывались на Врата Кадии, завистники Абаддона искали славы в других местах.
Вырвавшись из варп-разлома в сердце боевой крепости «Фаланга», они попытались захватить могучий звёздный форт и направить его несравненно разрушительные орудия на Императорский дворец. Казалось, что триумф им обеспечен. До этого пять рот Имперских Кулаков отбыли в Крестовый поход Мщения, где обрушили праведную ярость Дорна на цитадели Медренгарда. Ещё три выполняли чрезвычайно важные задания по всему сегментуму Обскурус.
В итоге нападение изменников на возлюбленную святыню капитула отражали около тридцати боевых братьев 1-й роты, а также 3-я, недавно воссозданная и ещё не проверенная в боях. Оборону возглавил её командир, капитан Тор Гарадон, который собрал в единый кулак космодесантников и сервов ордена. Защитники досточтимой боевой крепости многократно уступали врагам в числе, но, зная все залы и покои своего дома, истребляли их из засад. Воины отступали только для того, чтобы заманить рычащих демонов в очередную ловушку.
Гарнизон бронированного кастеллума — внутренней цитадели — стрелял по неприятелям, пока не закончились боеприпасы, и лишь тогда лязгающие боевые машины предателей ворвались на позиции имперцев. Но силы были слишком неравны. Автоматические турели обратились против своих же создателей. Из труб за поднявшимися радиационными экранами в коридоры хлынули реакторные отходы. Во всей передней секции корпуса отключились искусственная гравитация и системы жизнеобеспечения. Ангары без предупреждения распахнулись в открытый космос.
Везде, где наступали Железные Воины, элегантная кладка и золотые настенные панели, неизменные со времён Дорна, извивались и искажались. Вопящие лица давили на поверхности изнутри, растягивая их. Вскоре целые палубы звёздного форта превратились в копии чудовищных бастионов Медренгарда. Имперские Кулаки держали оборону со стойкостью, достойной их давно погибшего примарха, но с каждой минутой всё новые участки цитадели поддавались заражению.
Машинные духи верхних батарей уступали разлагающему влиянию варповых кузнецов, и Гарадон понимал, что вскоре начнётся бомбардировка Терры. Величайший трофей Дорна станет символом неудачи, и, хуже того, предательства. Страшась немыслимого, капитан 3-й роты избрал единственный оставшийся путь.
Врага невозможно было одолеть ни болтером, ни цепным мечом, ни даже непоколебимой отвагой Адептус Астартес, поэтому Тор отвёл своих бойцов из заражённых отсеков и приказал обратить орудия «Фаланги» на её саму.
Гарадон собирался вырезать опухоль, словно хирургеон. Капитан ощущал каждый удар фузионных лучей так, будто они вонзались в его плоть, но ситуация требовала самых радикальных мер. Боевая крепость потеряла целых десять процентов массы. Её фрагменты были как полностью уничтожены собственными орудиями, так и отсечены в результате обстрела, после чего сгорели в атмосфере Тронного мира.
Но жертва оказалась оправданной — пока Святая Терра поглощала истерзанные обломки цитадели, хватка машинного вируса ослабевала. Воспользовавшись этой возможностью, Гарадон вслепую направил звёздный форт в варп и отдался на милость потоков Имматериума. Что бы ни ждало оплот Дорна, он избежал превращения в оружие Губительных Сил.
К несчастью, Гарадон недооценил противника. По решению Тора его измотанное и сократившееся войско заняло для обороны Палату Бурь, где свидетелями отваги космодесантников стали гранитные изваяния их предков — давно погибших магистров ордена.
В тот день защитники «Фаланги» уже не отступали. К стрёкоту болтомётов примешивались вопли умирающих демонов и богохульная ругань проклятых. Адский огонь обугливал стены и глодал души павших. Несомненно, свою роль здесь также играли злоба и разочарование, ведь после отлёта «Фаланги» с Терры стало ясно, что план князя демонов превзойти во славе Абаддона потерпел крах. Первопроклятый вновь оказался в тени смертного чемпиона.
Но не все силы в непредсказуемом Имматериуме услужливо повинуются пагубным замыслам Хаоса. Одна из них проявила себя, когда князь демонов наконец соизволил лично вступить в бой. Языки адского огня отступили перед пламенем жертвенности, и в сражение ворвались призрачные космодесантники Легиона Проклятых. Демоны, оказавшиеся между молотом сынов Дорна и наковальней потусторонних воинов Легиона, начали проигрывать схватку за «Фалангу». Палата Бурь из места последней битвы превратилась в сцену грандиозного триумфа.
Пока экипаж пытался восстановить управление могучей крепостью, Тор подсчитал потери капитула. Цена победы оказалась высокой. Для спасения звёздного форта пришлось пожертвовать его десятой частью. На уцелевших палубах было повреждено слишком много орудийных позиций, пусковых отсеков и генераторов щита, и слуг для обеспечения их работы осталось чуть больше половины. Из 3-й роты Гарадона, Стражей Терры, лишь сорок восемь братьев могли вновь идти в бой. В полуроте сержанта Фурана выжили только пятнадцать ветеранов 1-й.
Похоже, как и всегда, великий триумф сынов Дорна стоил им таких же великих жертв. Странно, но Проклятые Легионеры не исчезли ближе к концу битвы, как происходило обычно.
Нет, они стояли в Палате Бурь, безмолвно и неподвижно, словно в дозоре. Все, кроме Гарадона, избегали заходить в благословлённую залу. Люди ощущали тревогу при виде мрачных духов, само присутствие которых морозило воздух, хотя их доспехи окутывало пламя.
Впрочем, даже Тор не мог заставить себя обратиться с расспросами к мертвенного вида сержанту, что возглавлял строй Легионеров. Очевидно, фантомы чего-то ждали, но чего именно? Коммодор Трево, старший по званию из выживших офицеров «Фаланги», рекомендовал направить боевую крепость обратно к Терре, или же двинуться на полном ходу к гигантским верфям Марса, чтобы начать столь необходимый ремонт.
Гарадон готов был согласиться, но его не покидало ощущение, что у судьбы другие планы на почтенный звёздный форт. Как только «Фаланга» взяла обратный курс на Терру, библиарии перехватили неразборчивый и отчаянно короткий гимнарий бедствия. Кадия звала на помощь. И Трево, и Фуран утверждали, что боевая крепость и её экипаж не в состоянии сражаться, но Тор отмёл все возражения, заявив, что никто ещё не побеждал с мечом в ножнах.
Звёздный форт должен был в первую очередь служить Империуму, а не самому себе, и все присутствовавшие знали, насколько важна Кадия. Гарадон принял решение; изношенные плазменные двигатели заработали вновь, и «Фаланга» снова рассекла волны Имматериума. Лишь когда корпус перестал дрожать, капитан заметил что-то в неосвещённом углу командного святилища цитадели.
Во тьме блеснул огонь, и сержант Легиона Проклятых слегка кивнул Тору. Хотя, возможно, у Имперского Кулака просто разыгралось воображение. В межпланетной пустоте системы Кадия развивалось истинное наступление Абаддона. Словно копье, брошенное из бездн Ока Ужаса, его Чёрный флот нёсся прямо на главный бастион сил сопротивления, оставшихся внутри Врат. Передовые космолёты армады были всего лишь щитом для мрачных боевых кораблей, движущихся следом.
Межпланетные транспортники и грузовые суда почти не имели вооружения, но их экипажи пылали рвением людей, недавно отринувших былую веру. За этим роем следовали десятки и сотни богохульных кораблей — иссинячёрные крейсеры приближённых самого Разорителя; чумные космолёты со вздутыми корпусами, при каждой поправке курса изрыгавшие в бездну желчные соки; звездолёты кабалов Тысячи Сыновей; кроваво-красные левиафаны Пожирателей Миров.
Среди них плыли легендарно смертоносные колоссы: несущий заразу « Терминус эст », линкор « Цитадель агонии » и зловещая громадина « Воли вечности » — вероятно, последняя из Чернокаменных Крепостей.
Немногие приспешники Абаддона знали, в чём он видит истинную цель покорения Кадии. Большинство даже не задумывалось об этом. Для тёмных пророков Несущих Слово и толп их последователей вторжение означало, что исполнилось давнее предсказание богов Хаоса. Для Повелителей Ночи и им подобных пришёл час установить царство ужаса.
Для Альфа-легионеров начался очередной этап исполнения их вечного многоуровневого плана, не более и не менее важный, чем десяток других операций. Другие полководцы жаждали распространить благословения своих божеств, завоевать себе место в истории или утолить многовековую ненависть кровью защитников Империума. Кое-кто вообще не имел осознанных мотивов. Таких бойцов охватило безумие войны, и они собирались сражаться, пока не схлынет дикая ярость.
Все, кто пытался замедлить натиск изменников, поплатились жизнями и душами. Остатки линейных флотов Короны и Скаруса, обескровленные в первых сражениях го ЧКП, встретили передовые соединения армады Разорителя на внешней орбите Вигилятума.
Имперские экипажи сражались до последнего, и литании веры звучали из их уст, даже когда людей поглощал атомный огонь пробитых плазменных реакторов. На его пути лежало Железное Кладбище — скопление дрейфующих остовов кораблей ВКФ Кадийского сектора, уничтоженных в самом первом Чёрном крестовом походе. Войдя в него, авангардные крейсера Хаоса немедленно попали под массированный огонь нова-пушек, залпы которых целиком уничтожили фланг соединения, обращённый к звезде.
Адмирал Достов спрятал среди безжизненных обломков уцелевшие линкоры типа «Победа» своей тактической группы, и теперь они мстили за товарищей, павших при Вигилятуме. Если бы одной доблести было достаточно, чтобы развести огонь в горне победы, Достов выковал бы в тот день поистине славный клинок успеха. Но, чтобы просто привлечь внимание Абаддона, требовалось нанести его армаде в десять раз больший урон, чем тот, который причинил врагу адмирал.
На Железном Кладбище прибавилось мертвецов, однако флот Разорителя двигался дальше. В колоссальных Чернокаменных Крепостях воплощены технологии, недостижимые для человечества. Шесть таких артефактов, обнаруженных в разных уголках Готического сектора, были поставлены на службу Империуму.
Хотя Адептус Механикус получили доступ лишь к малой толике разрушительного потенциала Крепостей, даже этого оказалось достаточно, чтобы использовать их как звёздные форты с ужасающей огневой мощью. Во время Двенадцатого Чёрного крестового похода четыре из шести космических цитаделей были уничтожены, но перед этим Империум испытал на себе всю ярость их питаемого варпом оружия. Одна Чернокаменная Крепость могла опустошить планету; три форта, действуя совместно, были способны уничтожить звезду.
Так погибла система Таранис, обитатели которой сгинули без шансов на спасение, словно от удара самих Тёмных богов. Две оставшиеся Крепости были захвачены Абаддоном и искажены в соответствии с его целями. Как следует из сохранившихся рапортов, Чернокаменная цитадель, появившаяся в Кадийской системе на первой стадии Тринадцатого похода Разорителя, управлялась демонической сущностью неведомых прежде масштабов.
Согласно недостоверным сообщениям, одержимая Крепость была разрушена — в таком случае, «Воля вечности» осталась последним из шести артефактов. На самой Кадии сообщение о том, что Абаддон располагает Чернокаменной Крепостью, вызывало вспышку лихорадочной активности у Крида и других командиров.
Этот звёздный форт мог в одиночку сокрушить то, что осталось от систем орбитальной защиты мира-цитадели, после чего уничтожить всех живых существ на поверхности. Единственную надежду имперцы возлагали на разработки культа Механикус, искавшего варианты противодействия варп-лучу Крепостей с тех пор, как Абаддон раскрыл их истинный гибельный потенциал в ходе Готической войны.
Стандартные оборонительные средства, вроде щитов или брони, сами по себе не могли сдержать беспримесную разрушительную энергию Имматериума. Подгоняемые необходимостью, словно кнутом надсмотрщика, изобретатели нашли частичное решение. Объединив технологии пустотного щита и Геллерова поля, они создали энергетический «зонтик», способный дестабилизировать и рассеять варп-луч. Незадолго до начала первого этапа Тринадцатого похода Разорителя на Кадии был построен соответствующий нуль-комплекс.
К несчастью, все установки данного проекта пострадали во время осады. До сих пор Урсакар старался как можно быстрее восстановить укрепления, необходимые в обычной войне. Положение изменилось после известий о приближении «Воли вечности». Все адепты Машинного бога на Кадии получили приказ вдохнуть в нуль-комплекс новую жизнь. Тщательно воссозданные бастионы и орудийные позиции вновь разбирали на части.
Техножрецы и машиновидцы трудились без отдыха, продолжая идти к недосягаемой цели там, где обычные люди давно бы уже рухнули от изнеможения. Когда флот Абаддона находился в одних сутках пути от орбиты, стало понятно, что даже этих усилий не хватит.
Кадия не знала недостатка в плоти и крови защитников, в их вере и упорстве. Но время? Время уже истекло. Магос Кларн прямо доложил, что и по самым оптимистичным оценкам нулькомплекс не удастся вывести даже на частичную мощность. Требовалось больше времени, однако его не осталось. Узнав об этом, Свен Кровавый Рёв из Космических Волков предложил выход — по крайней мере, надежду на таковой.
Боевая баржа фенрисца, «Клык Огненной Гривы», была единственным кораблём на орбите Кадии, не потерявшим ход. Бойцы Свена из роты Ревущих Огнём могли ворваться на «Гриве» в центр армады Разорителя, высадиться на «Волю вечности» и сделать всё возможное, чтобы задержать Крепость.
Это решение родилось от безысходности, но в мрачные времена следовало принимать отчаяние и обращать его в силу. Поэтому великая рота Кровавого Рёва отправилась на задание не в одиночестве. Всего на борт «Клыка Огненной Гривы» поднялись две сотни Адептус Астартес, лишь пятьдесят восемь из которых принадлежали братству Свена. Остальные космодесантники раньше сражались в ротах, почти уничтоженных в начале вторжения. Одинокие боевые братья и обескровленные отделения стремились напоследок нанести удар по войскам Абаддона и отомстить за павших товарищей.
С ними отправились выжившие гвардейцы го Кадийского и полная манипула марсианских скитариев. Гарнизон касра Краф разразился радостными криками, когда на орбите вспыхнула яркая звезда отбывающей « Гривы », но связь с боевой баржой пропала почти сразу же, а немногим позже смолкли и возгласы. По всем оплотам и бастионам планеты-цитадели теперь звучала мантра Крида: «Кадия стоит». Вначале её искренне произносили немногие, хотя инакомыслящие старались держать своё мнение при себе.
Защитники мира уже отсекли Абаддону «левую руку»; возможно, та же судьба постигнет и правую, но и самым отважным бойцам нужна твёрдая земля под ногами, а « Воля вечности » могла уничтожить даже её. Урсакар знал, что чувствуют его солдаты, поскольку разделял их сомнения. Бездействие угнетало лорда-кастеляна, и он постоянно занимал себя делами.
Пока приближался расчётный момент нападения, Крид непрерывно объезжал укрепления Кадии-Секундус, приветствовал офицеров крепкими рукопожатиями и ясными взглядами, выступал перед рядами ветеранов и новобранцев с уверенностью, способной при необходимости свернуть горы.
Решимость командира передавалась всем, кто слушал его речи, помогала бороться со страхом, что испытывал каждый боец. С появлением Урсакара эти слова приобрели новое значение. Кадия будет стоять не только за Императора, но и ради Крида. Никто из гвардейцев и предположить не мог, что лорд-кастелян боится точно так же, как и они. Пожалуй, даже сильнее, поскольку с каждым уходящим часом Крид всё больше убеждался, что свет Императора уже не озаряет Врата Кадии, и отец человечества бросил их во тьме.
Урсакар порицал себя за подобные колебания, мысленно повторяя, что они — удел вероотступника и еретика. И всё же сомнения оставались, невидимые для всех вокруг. Или почти для всех. Хотя Джарран Келл не заговаривал об этом с Кридом, он знал, что разум командира заволакивает мрак. Флаг-сержант сохранил тайну Урсакара, как берёг многие его секреты в минувшие годы. Авангард Разорителя прибыл на заре, встреченный непокорностью и орудийным огнём.
Повреждённые звездолёты на орбите в последний раз изрыгнули свою ярость на Чёрный флот, и к их залпам присоединились планетарные батареи, с огромным трудом восстановленные лордомкастеляном.
Сопла плазменных двигателей выбрасывали пламя и угасали, и предательские корабли падали в смертоносные объятия силы притяжения Кадии. В небе вспыхивали пылающие точки, каждая из которых означала гибель нового мученика или давно запоздавшее сожжение изменника. Но эта битва была лишь прологом, предвестием грядущего. Когда последние из искалеченных космолётов Империума ещё огрызались огнём во тьму, на небе возникла новая луна — восьмиконечная каменная звезда из бездны, злобно сверкающая громадным алым глазом.
Вся Кадия затаила дыхание. Кровавый Рёв потерпел неудачу. Его самопожертвование, смерть всех боевых братьев оказались напрасными. Каср Краф содрогнулся от восторженных возгласов, причём искреннее всех радовался лорд-кастелян. Только магос Кларн хранил молчание.
Менее чем за час до этого, явившись для осмотра проекционной решётки, он обнаружил, что все адепты перебиты, а к системам нуль-комплекса подключены устройства ксеносов. Скрытые в них технологии воздействовали на измученные машинные духи станции и заставляли их работать с тройной эффективностью. Теперь единственная установка в касре Краф прикрывала всю Кадию. Загадочное происшествие мучило техножреца: даже если забыть об убийстве аколитов, он не доверял бинарным чудесам, которые совершал кто-то другой.
Впрочем, когда весёлые крики утихли, а небеса потемнели от десантных судов предателей, Кларн заставил себя вспомнить о надвигающейся буре.
Тайны могли подождать. Достопочтенные лорды, С величайшим сожалением должен объявить, что на Надежде Святого Иосмана установлен карантин впредь до изменения ситуации. Трое суток назад в главном комплексе вспыхнули массовые беспорядки, возглавляемые Исправительно-реабилитационным движением ИРД.
Обратившись к предыдущим рапортам, вы увидите, что я в течение некоторого времени выражал озабоченность касательно данной организации — озабоченность, проигнорированную главным командованием Кадии. Поначалу мы считали происходящее обычным бунтом, так как мятеж подняли осуждённые в блоке «Омега». Однако, учитывая последующую потерю связи с Кадией, а также появление на ближней орбите флота изменников, я вынужден признать, что ситуацией руководят более тёмные силы.
Теперь я вижу в ИРД, при всех их разговорах о милосердии и честном отбытии наказания, передовой отряд врага, проложивший путь вторжению. Считаю нужным указать, что лейтенант-губернатор Вашен до последнего исполнял свой долг, обороняя Санктум Юдициум, что позволило мне отступить в цитадель Ординалис.
Мы будем держаться, сколько сможем, но я боюсь, что единственным надёжным средством от порчи, охватившей Надежду Святого Иосмана, теперь является пламя Экстерминатуса.
По незримому сигналу зловещие силуэты кораблей Чёрного флота расцвели яркими искрами. Мимо спускающихся десантных судов с громоподобным рёвом пронеслись первые бомбы — вестники смерти и грядущей резни. Сама земля Кадии-Секундус, истерзанная при первом вторжении, вновь содрогнулась под градом макроснарядов, мелта-торпед и адского огня. Пустотные и «Небесные» щиты потрескивали, вдавленные неумолимым ураганом.
Некоторые выстояли, другие схлопнулись во вспышках ослепительного света, и вскоре прогремели вторичные детонации. Залпы изменников тем временем истребляли всё живое под рухнувшими преградами. Оборонительные лазеры и зенитные батареи на бастионах касра Краф вели ответный огонь, сметая с небес приближающиеся транспортники. Большинство установок стреляли наугад, но особая точность не требовалась — десантные суда Разорителя летели громадным роем, словно мухи на пиршество. К западу от касра Краф в последний раз грянули макробатареи касра Старк — рык орудий утонул в оглушительном грохоте детонации подземного хранилища боекомплекта, поражённого мелта-торпедой.
На севере рухнувший «Меч непокорности» произвёл бортовой залп: веер снарядов уничтожил транспортник с черепом на носу и разбросал его эскорт из хельдрейков. В редутах по всей Кадии-Секундус взволнованные солдаты молились, чтобы неприятелям изменила храбрость, и судьба осады решилась в вышине, а не на стенах касра Краф и в его окрестностях.
Их надежды не сбылись. Десантных судов было слишком много, оборона — слишком слаба. Южный выступ Оплота Мученика в касре Краф раскололся под бомбёжкой после отказа пустотных щитов. На уязвимое место в укреплениях обрушились новые залпы, сбросившие с позиций имперские орудия размером с жилой блок. Сотни гвардейцев были погребены под завалами из обугленной кладки. Видя подобные разрушения, Крид отдал выжившим приказ отступать.
Вокруг центрального донжона касра Краф ещё оставались три невредимых куртины с небольшим гарнизоном. Не было смысла терять бойцов в пустоши, когда внутренние фортификации отчаянно нуждались в защитниках. Все солдаты немедленно оставили Оплот Мученика и двинулись под свирепой бомбардировкой в относительно безопасный каср Краф. Удача в тот час улыбнулась не каждому. Вскоре изрытая земля между южным выступом и внешней куртиной превратилась в кладбище с сотнями обожжённых трупов и дымящихся остовов бронемашин.
Но на каждого сгинувшего храбреца пришлось четверо, что сумели добраться до цели. Офицеры прорычали команды, и уцелевшие заняли позиции на новых укреплениях.
Не отступали только Чёрные Храмовники — маршал Амальрих плевал на приказы Крида. Он выбрал для себя поле боя и собирался отстаивать его до последнего. Десантные модули уже заходили на посадку, когда хельдрейки сопровождения отвернули в сторону для атаки на крепостные стены касра Краф и наскоро возведённые оплоты в усыпальнице святой Моррикан.
Раздался новый звук — пронзительный вопль, какой могли бы издать грешники, жарящиеся на сковороде в преисподней, только в десять тысяч раз сильнее. Через считанные секунды первая «Лапа ужаса» вонзила когти в укрепления касра Краф.
С грохотом откинулись рампы и по ним в самый центр оборонительных порядков Крида ринулись Несущие Слово и Альфа-легионеры. Поначалу бойцам Астра Милитарум удалось оттеснить врагов сосредоточенным огнём, но в ответ изменники воздели в затянутый дымом и дрожащий от криков воздух богохульные иконы. Ткань реальности порвалась, и в схватку вступили воющие демоны. Везде повторялось то же самое: грохотанию болтеров в руках предателей вторило рычание окровавленных потусторонних тварей.
ДОТы, ведущие перестрелку с неприятелем, были захвачены изнутри: их защитников разрубили на куски адскими клинками и растерзали когтями.
Некоторые взводы, охваченные ужасом, бросили оружие и побежали. Большинство гвардейцев сражались до последнего и умирали на посту, вдохновляемые пламенными проповедями священников Министорума. Бойцы понимали, что отступать некуда, и это укрепляло их решимость.
Гибель в резне была неизбежна, и гвардеец мог лишь выбирать, как именно он умрёт. Почти все предпочли смерть с оружием в руках и встретили её непокорёнными. Самое жестокое сражение в начале штурма кипело в усыпальнице святой Моррикан. Демоны вновь и вновь стремились попасть туда, поскольку аромат веры Сестёр Битвы был равно притягателен и ненавистен для тварей.
Но воительницы ордена Пресвятой Девы-Мученицы ни разу не дрогнули, не сделали и шага назад — возможно, единственные из всех защитников Кадии в тот день. Под взорами канонисс-близнецов Женевьевы и Элеанор они встречали завывающую орду болтерными очередями и благословенным пламенем, отгоняя нечисть от стен.
Всем, кто наблюдал тогда за осаждённым касром Краф, казалось, будто даже клубы дыма с поля битвы не достигают усыпальницы: их рассеивал золотой свет, играющий на шпилях здания.
На востоке первые десантные суда приземлились в изрытых воронками долинах. Одержимые демонами бронемашины с рокотом двинулись по истерзанной земле, направляясь прямо к восточным куртинам Крафа.
Вокруг них взревели орудия — танки го Кадийского открыли огонь с незаметных прежде позиций. От авангарда Чёрного Легиона осталась лишь мешанина искорёженного металла и порченой плоти, но предателям не было числа. Часть восточных укреплений обвалилась с шумом, подобным сходу лавины.
Падающие фрагменты кладки раздавили три взвода «Леманов Руссов». Тут же орда увешанных черепами «Носорогов», заглушая рычанием двигателей победный рёв изменников, выкатилась из-под прикрытия могучих «Гибельных клинков» и устремилась к пробитой ими бреши. Дальше на север кое-как восстановленные укрепления касра Ярк содрогались под обстрелом осадной артбатареи Железных Воинов с Коларакской равнины.
Не желая прятаться за стенами, Орвен Хайфелл приказал братьям разойтись по транспортам. Кузнец войны Кром Гат, ожидавший контратаки, окружил свои позиции сброшенными с орбиты бастионами и линиями осквернённой «Эгиды». Он рассчитывал, что фортификации замедлят противника, и расчёты успеют перенацелить тяжёлые орудия.
Но Хайфелл никогда не полагался на осторожность, и ни одно порождение демонических кузниц не могло устоять пред гневом фенрисцев. Сметая всё на своём пути, Железные Волки Орвена ворвались в цитадель Крома и укрылись от яростного шквала снарядов в траншеях и оплотах самого изменника. Прошли часы, затем дни. Сражение бушевало по-прежнему. Кое-кому из защитников планеты удавалось немного поспать в редких перерывах между штурмами, когда стихала бомбардировка.
Большинство оставалось на ногах — гвардейцы не щадили здоровье и рассудок, отгоняя сон любыми стимуляторами, какие удавалось раздобыть. Они не желали страдать от кошмаров, что проносились над Кадией-Секундус подобно ветрам. Стены касра Краф, очищенные от неприятелей, подверглись новым атакам чудовищ из варпа. Каср Ярк, совсем недавно спасённый от обстрелов Крома Гата, был сокрушён адским колдовством кабала Циклопии под началом Элека Стана.
Обезумевшие от крови берсерки из Пожирателей Миров трижды пытались ворваться в остов « Меча непокорности ». Трижды магистр Корахаил собирал вокруг себя воинов 4-й роты Тёмных Ангелов. Трижды они прореживали и отбрасывали врагов, но дикарские песнопения отпрысков Кхорна вновь раздавались во тьме за смятым корпусом крейсера.
Несмотря на контрудар Рыцарей из дома Рейвенов, неприятель расширил пролом во внешней куртине на востоке. Рапторы и жуть-стаи Повелителей Ночи воспользовались этим и стремительно прорвались через брешь в поисках добычи.
К чести обороняющихся, их полки отступали в полном порядке, прикрывая друг друга огнём. Но рапторы были слишком быстрыми, слишком жадными до резни. Сначала они перебили отставших, затем арьергард. Крид приказал закрыть проходы во второй куртине, чем обрёк на смерть тысячи солдат ради спасения десятков тысяч. Восемь громадных врат захлопнулись и перекрыли пути к отступлению.
Сотни гвардейцев сгинули у их оснований: отчаявшиеся молили об избавлении товарищей на вершине готических барбаканов, стойкие готовили оружие для последнего боя. Два входа, однако же, остались открытыми. Крид жестом велел лейтенанту отойти от топографической голокарты, единственного источника света в сумрачном бункере.
Урсакар не знал, как зовут офицера, и считал, что не стоит утруждать память. Всё равно они оба не протянут тех самых шести месяцев, о которых всегда шутили в Восьмом. Осада развивалась скверно для них, но при этом вполне ожидаемо. Абаддон, в гордости своей, желал укротить Кадию раз и навсегда, пусть и высокой ценой.
Но, получается, они с Урсакаром были в чём-то похожи? Гордость не позволила Разорителю миновать Кадию, то же самое чувство помешало Криду оставить планету пред лицом непобедимого врага. И теперь ещё история с нуль-комплексом, скрытым под командным бастионом. Те, кто стабилизировал устройство, выиграли для мира-крепости несколько драгоценных дней.
Но кем они были и в чём заключалась их цель? Магос Кларн либо не знал, либо скрывал правду. Поисковые группы касркинов прочесали туннели, однако ничего не нашли.
Урсакар вроде как должен был радоваться спасению, но его пробирала дрожь при мысли о том, что некие внешние силы свободно орудуют внутри цитадели. Лорд-кастелян почти ни во что уже не верил. Разумеется, Келл понимал его, но остальные? Надежда — это самоподдерживающееся пламя. Если достаточно долго не давать иллюзии угаснуть, она превратится в истину. И, возможно, только лишь «возможно», Кадия вновь даст отпор Абаддону…. На востоке командир одного из барбаканов слишком долго не запирал ворота, безрассудно надеясь спасти каждого, кто взывал об убежище за стеной.
Когда створки всё же начали сдвигаться, к ним рванулись хельбруты. Напрягая могучие демонические мышцы, создания не давали вратам сомкнуться. С парапета по злобным тварям открыли отчаянную пальбу, и хельбруты с рёвом рухнули наземь, судорожно размахивая силовыми плетьми. Тем не менее самопожертвование чудовищ позволило огромной военной банде одержимых проникнуть за стену. Неизвестно, что сотворили бы проклятые воины, если бы не самоотверженный совместный контрудар 2-й роты Новадесанта и го Кадийского полка.
Они сдерживали потусторонний натиск, пока залпы го бронетанкового не превратили изменников в кровавую кашу. В м уцелела едва ли сотня призывников, и последний Новадесантник умер от ран ещё до того, как стихли раскаты боевых пушек. На западе отказал механизм ворот, разъеденный коррозией неестественного происхождения. Командир барбакана приказал «Мёртвым головам», й роте «Гибельных клинков», перекрыть проход корпусами бронированных великанов, но опоздал на целую вечность.
Орда культистов, погрязших в ереси и нечувствительных к боли, бросилась навстречу вихрю снарядов, раздирающих плоть. Они наступали сотнями, затем тысячами. Тяжёлые болтеры перегревались, у автопушек заканчивался боекомплект — орудия войны не могли сдержать фанатиков, безразличных к собственным мукам и смертям.
Только после гибели последнего культиста в атаку пошли Чёрные Легионеры. Предатели шагали по трупам, будто надвигающийся прилив ненависти, который уже не могли сдержать измождённые защитники стены.
Западные врата пали, и с ними была потеряна вторая куртина. Седьмой день осады начался с рёва новой бомбардировки. Слишком долго « Меч непокорности » преграждал захватчикам дорогу к северному флангу касра Краф, и они решили заставить артиллерию крейсера умолкнуть навсегда.
Снаряды, градом упавшие с небес на остов звездолёта, раскололи его и вырвали из креплений немногие уцелевшие орудия. Даже после этого Корахаил ещё мог бы удерживать корабль, ведь сыны Калибана не привыкли отступать без боя. Но их накрыли не обычные залпы — обстрел вёлся с болезненно раздутого « Терминус эст », флагмана Тифа.
Каждая бомба, что взрывалась в благословлённых залах « Меча », разносила вирусы, способные одолеть даже улучшенную физиологию Адептус Астартес. Когда плоть братьев Корахаила начала разлагаться внутри доспехов, магистр вынужден был покинуть крейсер. К несчастью, равнины вокруг попрежнему кишели Пожирателями Миров, жаждущими пролить кровь сынов Льва.
Сёстры Битвы в усыпальнице святой Моррикан всё так же пылали верой, но силы уже оставляли их. Только здесь захватчики непрерывно шли на приступ с начала осады, и воительницы внутри были измотаны в боях. Хотя базилика выдержала все штурмы, даже не будучи крепостью, переломный момент настал и для неё, а именно — появление трёх «Повелителей черепов», которых выпустили из личных адских кузниц Абаддона, чтобы повергнуть сияющий маяк праведности. Сотворённые варпом орудия зарычали и изрыгнули на освящённые камни базилики кипящую кровь.
Десятки Сороритас заживо сварились в собственной броне, ещё десятки смыло бурной волной. Демонические машины безостановочно ползли дальше, кости и обломки кладки равно хрустели под их гигантскими траками. Воздев клинок, канонисса Женевьева повела Сестёр в контратаку. Её серафимы неистово разили тварей, расчищая для тяжеловооружённых воздаятельниц дорогу к грохочущим левиафанам.
Мелта-лучи сомкнулись, чтобы вырезать чёрное сердце передовой машины, и реактор Повелителя Черепов детонировал с громогласным треском. Пламя, рождённое гибелью великана, поглотило одного из его тёмных собратьев и весь северо-восточный угол усыпальницы. Этот удар оказался решающим для стен базилики.
Камни по сантиметру разошлись в стороны, и тысячелетние арки рассыпались в пыль. Пока сёстры-госпитальеры уносили раненую Женевьеву, канонисса Элеанор начала готовиться к отступлению. После нескольких суток безжалостных окопных схваток фенрисцы разорвали кузнеца войны в клочья и швырнули в огонь, пожирающий некогда гордую цитадель предателя. Космодесантники дорого заплатили за триумф: для половины Железных Волков Орвена, как и для «Лэндрейдера» под названием « Железный кулак », это поле битвы стало последним.
Пока сыны Русса рёвом возвещали о победе, их скауты заметили новых неприятелей, наступающих с кряжа Геенны — титанов легио Вулканум. Орвен Хайфелл жаждал попытать удачи и с этим врагом, но его доверенный советник, Волчий гвардеец Олав Железная Шкура, отговорил вожака. Забрав тела убитых, Космические Волки разместились по транспортам и двинулись к касру Краф.
Предатели захватывали передовые заставы Крафа одну за другой, но далеко на юге сохранился очаг сопротивления. Чёрные Храмовники маршала Амальриха, поклявшиеся защитить Оплот Мученика, обороняли его со всей свирепостью и доблестью, коими славился их капитул.
Хотя стены бастиона обратились в руины, отпрыски Дорна не сдавались, подобные островку несгибаемой стали среди бурлящих волн Хаоса. Чёрные Легионеры, Несущие Слово и иные противники пытались смести малочисленный отряд Амальриха цепными мечами и адским огнём. Боевые братья гибли по одному и по двое, знамя их крестового похода не раз падало наземь. Но самоотверженность павших наполняла живых новыми силами, и стяг взмывал вновь, ещё выше прежнего.
Первая волна атакующих не добралась до Тёмных Ангелов. Вторая волна безумцев слепо рванулась по трупам предшественников. Корахаил навёл плазменный пистолет. Его выстрел поразил рычащего берсеркера в грудь. Сделав ещё два шага, здоровяк рухнул, подёргивая конечностями. Огнемёты озарили ночь первыми потоками ярко горящего прометия. К бешеным воплям изменников добавились крики боли. Разъярённый предатель в пылающем доспехе бросился на Корахаила.
Цепной топор опустился на магистра, но тот отбросил оружие в сторону взмахом силового меча с аметистовым клинком. Берсеркер вызывающе, бессловесно зарычал, с ненавистью глядя на Тёмного Ангела одним злобным глазом из-под разбитого шлема. Выпустив пистолет, Корахаил перехватил меч обеими руками и толкнул изменника плечом. Великан неловко отступил, и миг спустя яростный рык оборвался — магистр снёс врагу голову. Тёмный Ангел осмотрелся в поисках новых противников, но атака закончилась так же стремительно, как и началась.
Нападавшие лежали мёртвыми на открытой всем ветрам равнине. Мельком заметив белую рясу, Корахаил обернулся и увидел апотекария Карафона. Тот с подобающей делу церемонностью извлекал геносемя павших воинов Скалы. Магистр посмотрел на обезглавленного им берсеркера, всего лишь одного из десятков убитых врагов.
Даже после двух веков службы Тёмный Ангел не понимал, почему эти воины одинаково охотно забыли о прежней лояльности и дисциплине. Битвы ведь выигрываются послушанием и преданностью долгу. Но, опять же, недисциплинированность — настоящая чума, и среди верных Адептус Астартес хватало заражённых ею.
Такие бойцы, ведомые гордыней, брали трофеи с трупов и хвалились числом убитых неприятелей. Последовали рапорты сержантов. Выслушивая их, магистр всё заметнее мрачнел. Погибли ещё трое боевых братьев, и то, что 4-я уничтожила намного больше противников, было слабым утешением. Рота Корахаила таяла на глазах, армия изменников казалась бесконечной. Из рухнувшего « Меча непокорности » выступили пятьдесят Тёмных Ангелов; теперь же их осталось меньше сорока, а преодолели они едва ли треть пути до стен касра Краф.
Но другого выбора не имелось. Они будут идти, пока жив хоть один космодесантник. Корахаил мысленно одобрил такой выбор слов. Братья не погибали бесследно, если удавалось вернуть их драгоценное геносемя. Раздался стон терзаемого металла и рокот орудийного залпа. Очередь из автопушки прочертила борозду по направлению к магистру, разорвав и без того изуродованные тела.
Корахаил метнулся в сторону, с хрустом ударился наплечником о землю и откатился вбок. По его доспеху простучали раскалённые докрасна осколки камня. В небе над ним хельдрейк перешёл из почти вертикального пике к набору высоты перед повторным заходом.
Боевые братья знали свои дело. Отделение опустошителей Клариона атаковало новую цель, и их пусковые установки изрыгнули клубы белого дыма. Наведение первой ракеты почти тут же сбилось, и она по спирали унеслась в ночь. Вторая поразила демоническую машину в левый бок, взорвавшись в фонтане огня и ихора. Крыло хельдрейка отлетело в тот же миг, как он достиг высшей точки подъёма.
Чудовище с воем сорвалось в штопор, завершившийся громогласным хлопком среди далёких холмов. Но магистр не праздновал победу. Брат Карафон неподвижно лежал на земле с пробоинами в доспехе: его редуктор превратился в искорёженный, окровавленный кусок металла.
Теперь павшие воины 4-й погибли окончательно, и орден навеки утратил частичку себя. Корахаил заставил себя обернуться на крик сержанта Арамаила. Пустовавший ранее вход в ущелье на севере затянули клубы пыли, что вздымались за мотоциклами воинов в чёрной броне. Дальше виднелись силуэты боевых танков «Хищник». Вот, значит, до чего дошло. Шквал болтерного огня возвестил о приближении мотоциклистов. Доспех магистра содрогнулся, левый наплечник треснул, но керамит выдержал.
Корахаил начал стрелять в ответ, и сгустки плазмы с визгом понеслись навстречу рычащим двухколёсным машинам; мотоциклисты вылетали из сёдел, их трупы с хрустом костей кувыркались по равнине.
Под огнём из плазмомётов передовой «Хищник» замер грудой оплавленного металла. Сержант Бафон вдруг вскинул руки, хватаясь за шипастую цепь, что сдавила ему горло. Взревел двигатель, и непокорно ревущего космодесантника уволокли во тьму. Рухнул брат Трэзал, отрубленная рука которого по-прежнему сжимала ротное знамя. Подхватив падающий стяг, магистр высоко воздел его.
Мимо пронеслись опаляющие лазерные лучи «Хищника», что рассекли надвое брата Малакаса. Керамитовое кольцо воинов сжалось, рык моторов усилился. Корахаил крепко стиснул древко священного штандарта; изменники заберут его только с тела космодесантника. Рычание двигателей переросло в рёв. Вражеский «Хищник» исчез в ослепительной вспышке света.
В гуще мотоциклистов с грохотом разорвался снаряд, затем ещё один и ещё. Под торжествующий вой на восточный склон выкатился передовой отряд синевато-серых бронемашин. На трофейных шестах танков, устремившихся в битву, болтались талисманы из волчьих хвостов. Магистр узнал их символику. Великая рота Орвена Хайфелла. Недисциплинированные варвары, как и остальные сыны Фенриса.
Искатели славы. Они были воплощением всего, что презирал Тёмный Ангел, но прямо сейчас Корахаил радовался их появлению. На рассвете восьмого дня стены касра Краф начали обстреливать из пустошей прямой наводкой, и мужество оставило защитников крепости.
Очень многие из них видели, что произошло с отдалёнными заставами, или слышали рассказы о резне на куртинах. Никто точно не знал масштабов наступления, и рождённый неведением страх пожирал солдат, словно ненасытное пламя. Священникам и комиссарам не удавалось пресечь слухи, как бы громко они ни распевали славословия и как бы жестоко ни карали усомнившихся. Гвардейцы стремительно убеждались в одном: Кадия боролась слишком долго.
Больше она не выдержит. Если бы не Крид, цитадель бы пала. Лорд-кастелян хорошо знал, что внутренний ужас бойцов следует изгонять не речами или угрозами, но личным примером.
Поэтому Урсакар покинул командный бункер и присоединился к солдатам на стенах. Он ел вместе с ними, спал возле них в редкие часы, когда удавалось вздремнуть. Когда на золотые Криговы ворота накатывались непрерывные штурмы, генерал вставал в свой черёд на укреплениях «Эгида» рядом с обычными гвардейцами и стрелял по захватчикам из одолженной лазвинтовки.
Только в эти моменты показной решимости Крид смотрел на неприятелей. Во всех прочих случаях он с нарочитым пренебрежением поворачивался спиной к резне. Урсакар завёл привычку ходить по верхним ярусам колоссального бастиона, хотя его пустотные щиты так и не восстановили после начальной бомбардировки. Он шагал по парапетам, где схлопнулись «Небесные щиты», наравне с подчинёнными рискуя угодить под огонь хельдрейков. Командира повсюду сопровождал Келл, и при виде потрёпанного знамени 8-го Кадийского храбрость возвращалась даже к тем, кого не ободрял пример Крида.
Под присмотром лорда-кастеляна Криговы ворота выстояли, но на востоке исход сражения висел на волоске. Там, по крайней мере, в решимости не было недостатка.
Уцелевшие «Валькирии» из «Воющей» й эскадрильи перевезли остатки северного и восточного гарнизонов за внутренние стены касра. Теперь на парапетах Крафа стояли Сёстры Битвы, включая раненую Женевьеву, а чёрные десантно-штурмовые самолёты продолжали курсировать по опасным небесам.
Впрочем, если верить разговорам, вернулись не все фенрисцы. Ходили слухи об одичалых воинах, что рыскали на полях смерти возле крепости, и ветер, задувая с востока, приносил на стены звериный вой.
Возможно, истина была известна Орвену Хайфеллу, но он молчал. Легио Вулканум неумолимо и неудержимо приближался к касру. Принцепс-изменник Малас Тирон, десять тысяч лет оттачивавший воинское мастерство, великолепно знал свои богомашины. Он в буквальном смысле ощущал их: в дар за непоколебимую преданность Тёмные боги подселили сознание Маласа в каждого из титанов. Одержимые «Боевые псы» были его глазами и ушами, «Повелитель войны», именуемый « Сосудом проклятия », — могучей правой рукой, а манипула «Разбойников» — сжатым левым кулаком.
При столкновении с противником все боевые машины соединения вели огонь, демонстрируя неестественную меткость. Если их пустотные щиты отключались под залпами имперцев, Тирон изменял строй, выставляя вперёд ещё не пострадавших великанов.
Так авангард Легио Вулканум подобрался к стенам Крафа почти без повреждений, невзирая на свирепый обстрел со стороны касра. Защитников восточной стены, как и прежде, спасли пилоты «Воющей» й. У них заканчивались боеприпасы, и едва ли дюжина машин была готова к полёту, но они вновь поднялись в воздух и устремились наперерез идущим в атаку титанам.
Небо над гигантами Легио Вулканум кишело хельдрейками, но за прошедшие дни лётчики й многое узнали о механических чудовищах. Недостаточно, чтобы очистить от них небеса, ибо тварей было без счёта. Недостаточно, чтобы дольше нескольких минут ускользать от выкованных в варпе когтей — но, опять же, выживание в их планы не входило. Командир эскадрильи Клавин Стрекка заметил, что меньшие богомашины словно бы полностью подчинены воле главного монстра, « Сосуда проклятия ».
Как рассудил комэск, если уничтожить «Повелителя войны», падут и остальные титаны. Ваши опасения оправдались — археологическая экспедиция магоса Трагана истреблена. Тем не менее я не могу определить точные причины произошедшего. Разведчики докладывают, что в зоне раскопок появилась некая конструкция, своего рода святилище, созданное из чёрных камней этого павшего мира. Не имея возможности обратиться за советом к моему доверенному компаньону Гефесту Крудду, я не в силах определить предназначение данного объекта.
Но очевидно, что его важность для Несущих Слово превышает тяжелейший урон, понесённый ими во время налётов противника. Если даже новая операция на Велиале IV обойдётся в миллиард жизней, можно считать это выгодным разменом.
Несущим Слово известно о нашем присутствии, и я надеюсь только, что предатели не подумают искать нас в их собственном лагере. В любом случае отступать некуда — наш капитан изменнически покинул орбиту, только заметив боевой корабль Хаоса. Если мне суждено погибнуть здесь, я, по крайней мере, добуду для нас перед смертью новые знания. До того, как эскадрилья подобралась на расстояние выстрела, три «Валькирии» разлетелись на куски под залпами хельдрейков.
Ещё две оказались на пути выстрела из орудия «Вулкан» и рассыпались пеплом так быстро, что пилоты даже не успели осознать случившегося. Остальные мчались вперёд сквозь зенитный огонь: по их броне молотили снаряды автопушек «Гадес».
Очередной самолёт развалился в воздухе, но первые ракеты «Адский удар» уже ринулись к цели. Поражённые ими пустотные щиты «Сосуда проклятия» вспыхнули и угасли. Машины й отвернули в сторону, уходя от очередей с земли, и заложили вираж для новой атаки. От эскадрильи осталось только три «Валькирии», но «Повелитель войны» лишился пустотных щитов. К сожалению, для последнего выпада у лётчиков Стрекки имелись только мультилазеры, неспособные пробить корпус богомашины.
На третий заход комэск пошёл один — обоих его ведомых сбили. Понимая, что четвёртой атаки не будет, Клавин вручил душу Императору, запустил ускорители «Валькирии» и пошёл на таран. На месте последнего подвига й взмыл в небеса огненный шар, хорошо видимый с восточных парапетов касра Краф.
