Необычные названия цветов, Kde se natáčela Princezna a půl království?
Вольфия Wolffia angusta. Скажем, красный цвет не у всех народов ассоциируется с красотой и гармонией а у него немало и прочих коннотаций, политических и бытовых. В композиции на основе одного цвета используются различные оттенки одного и того же цвета.
Еще один цвет, связанный с земноводными. Это оттенок зеленого, выглядящий довольно специфично, пользовался огромной популярностью у французских модниц. Яйцо дрозда. Изящный, похожий на бирюзовый цвет. Выглядит очень презентабельно, главное, не называть его по имени. Испуганная мышь. Видимо именно такого светло-серого цвета становится шерсть мышонка, учуявшего кошку.
Портные очень тщательно следили за тем, что цвет серой мыши и испуганной мыши не путали. Паук, замышляющий преступление. Серый оттенок, приятный глазу, но пугающий своим названием.
Остается загадкой, кто понял, что сидящий перед ним паук замышляет преступление, но название прижилось быстро. Парижская грязь. Легко представить, как в 18 веке выглядели мостовые в Париже — городе без канализаций и дождевых стоков.
Смеем предположить, что главное преимущество все же было в практичности этого цвета. Бедро испуганной нимфы. Этот цвет обязан своим происхождением мифам. Считается, что нимфа, в страхе убегающая от Сатира, розовеет.
Веселая вдова. Еще один оттенок розового.
Но этимология названия осталась неявной. Возможно, речь идет о румянце на щеках вдовы, у которой скончался очень старый, но очень богатый муж. Цвет детей Эдуарда IV. История возникновения этого цвета может вызвать легкий ужас. Этот нежно-розовый цвет получил имя в честь детей Эдуарда IV, умерших при рождении. Считается, что печальный отец таким образом почтил память малышей.
Влюбленный жираф, жираф в изгнании и жирафье брюхо. Эти названия использовались для обозначения светло-коричневого, рыжеватого и желтого цветов. Появились экзотические имена в году вместе с маленьким жирафом, презентованным Карлу X. Различия синего, зеленого и коричневого, как утверждают специалисты, зависят от многих факторовямп как физиологических, так и психологических.
В связи с этим в английском языке появился забавный неологизм grue от слияния green и blue. Восприятие цвета непосредственно связано с идиоматикой. Чосер считал синий цветом верности, Шекспир ввел в употребление выражение green - eyed monster , после чего зеленый цвет в английском языке стал прочно ассоциироваться с ревностью.
Национально-культурные особенности восприятия цвета в буквальном и фигуральном плане остаются интереснейшей сферой исследования. Голышев: В некоторых произведениях цвет или его отсутствие играют первостепенную роль. Достаточно вспомнить «Белое безмолвие» и другие северные рассказы Джека Лондона или повесть Уильяма Гасса «Мальчишка Педерсенов», где белым не только занято пространство, но и заглушены все звуки до выстрелов в финале. Интересно, что в исландских сагах этого белого, насколько помню, нет — там вообще нет пейзажа как такового: например, камень появляется только затем, что персонаж должен опереться на него наполовину отрубленной ногой, чтобы продолжать бой.
Иногда одна краска проходит через все произведение, как лейтмотив, как символ всеобщности, например, пергаментное лицо Кристмаса, человека-иероглифа в «Свете в августе» Фолкнера. Иногда это просто монохромность среды — как в романе Элизабет Уэтмор «Валентайн». Там это серая полупустынная земля восточного Техаса, пар градирен, дым нефтеперерабатывающих заводов. В обоих случаях цвет несет особую эмоциональную нагрузку, а в случае Фолкнера — идеологическую.
В американских романах синее и серое без пояснений обозначают принадлежность к армии Союза или Конфедерации. Андрей Белый в книге «Мастерство Гоголя» проследил, как меняется спектр у писателя: например, от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до первого тома «Мертвых душ» частота красного падает в 2,5 раза, золотого — почти в 4, а белого, желтого, серого, наоборот, растет в 2 — 3 - 4 раза. Особый случай — синестезия у писателей. Здесь можно вспомнить «Другие берега» Набокова, где он рассказывает, как детстве воспринимал в цвете буквы алфавита.
Или Кандинского — о звучании цветов. Яковлева: При переводе идиом с прилагательными, обозначающими различные цвета, краски и их оттенки, нужно быть внимательней и не поддаваться искушению переводить так, как на уроке в музыкальной школе, когда тебя попросят сыграть пьесу с листа , потому что можно легко ошибиться.
Безусловно, какие-то англоязычные представления о цвете совпадают с русскими. Так, например, мы говорим: «позеленеть от злости» или «от зависти», и по-английски green with envy означает «завистливый», поэтому, увидев идиому green winter вполне можно предположить, что речь идет об английской зиме с зеленой травой и черными дроздами, и в голову не сразу придет значение «бесснежная зима». Без контекста не сразу догадаешься, что to have a green thumb переводится как «быть талантливым садоводом» букв.
Интересно, что англоговорящему, изучающему русский язык, иногда бывает трудно понять, какой именно цвет называется «пурпурным», потому что прилагательное purple означает еще и «фиолетовый», и переводчику нужно иметь в виду, что это цвет царской мантии или кресел в Большом театре. Трудности могут возникнуть и со словосочетанием white nights , потому что сразу вспоминаются белые ночи Питера, а на самом деле это «ночи без сна».
Легко ошибиться и со значением словосочетания black pudding , так как пудинг часто бывает темно-коричневого, ближе к черному, цвета, а на самом деле оно переводится как «кровяная колбаса». Все знают, что a black sheep — это «паршивая овца», но ведь в определенном контексте, возможно, лучше назвать ее «белой вороной». Шишкова: Мне бы хотелось добавить про перевод английских идиом с белыми и розовыми слонами. Так, a white elephant в переносном значении — не «белый слон», а «ненужная вещь», «подарок, от которого не знаешь, как избавиться», а вот to see pink elephants букв.
В другой идиоме — in the pink — розовый цвет ассоциируется не с болезненным состоянием, а со здоровьем, и означает «в добром здравии». Любопытно, что be in the red переводится как «быть в долгах», «задолжать деньги банку» , а be in the black — наоборот, «оказаться без убытков, с прибылью». Как известно, в английском языке одним из самых сложных грамматических явлений считается употребление артиклей, поэтому be in the red можно легко спутать с выражением be in red — «быть в красном», как, например, a lady in red — «леди в красном».
Да, с идиомами нужно быть осторожней и запомнить, что, например, red-eye это не какой-то «красный глаз», а «ночной авиарейс». Болгова: Во французском языке, в отличие от русского, в гораздо большей степени распространено метафорическое обозначение оттенков, когда почти любое слово или словосочетание может быть использовано для определения цвета.
Французские писатели охотно включают в свои произведения такого рода цветообозначения, однако далеко не всегда использование прямого русского эквивалента будет понятным при переводе. Например, в одном из рассказов Л. В моем представлении такая формулировка — «цвет миндаля» — заставляет думать о том, что лента была коричневой, как бурая кожица жареных миндальных орехов. Или можно предположить, что речь идет о цветах миндаля, тогда лента окажется ярко-розовой.
Среди синонимов цветообозначения amande фигурирует v ert pistache , то есть так называемый фисташковый цвет. Именно этот эквивалент часто и используется при переводе, особенно если слово amande входит в состав словосочетания с основным — зеленым — цветом. Например, в романе Б.
Лунгиной г. Лапицкий, выполнивший новый перевод романа в г. В приведенной выше цитате из Арагона, на мой взгляд, следовало бы либо указать банальный «светло-зеленый» оттенок, поступившись образностью оригинала, либо сохранить метафору, уточнив цвет «лента цвета зеленого миндаля» , либо попытаться передать оттенок с помощью аналогичного и более понятного читателю метафорического цветообозначения например, прилагательного «фисташковый».
Переход от одной метафоры к другой, близкой по смыслу, довольно часто используется в переводе, если нужно употребить не просто подходящий по смыслу рядовой эпитет, а передать метафоричность указанного в переводе оттенка. Однако порой эта замена может привести к некоторому искажению исходной палитры.
Очевидно, переводчик посчитал необходимым сохранить фруктовый компонент определения, учитывая, что в русском языке прилагательное «вишневый» обозначает оттенок, а «сливовый» в таком качестве не используется. Сложность может представлять разграничение оттенков, привязанных к одному основному цвету.
Известно, что русским прилагательным «голубой» и «синий» соответствует одно французское прилагательное bleu , которое, подобно другим основным цветам, зачастую употребляется в сочетании с разными уточняющими существительными и прилагательными для передачи тех или иных оттенков. Перевод таких словосочетаний на русский язык не отличается особым разнообразием и, как правило, включает в себя либо использование составных прилагательных со словами, указывающими на интенсивность цвета bleu roi — «ярко-синий», bleu marine и bleu nuit — «темно-синий», bleu pervenche — «бледно-голубой»; vert sapin — «темно-зеленый», vert pomme — «бледно-зеленый» , либо составных определений из двух прилагательных цвета: bleu canard — «зеленовато-синий», bleu ardoise — «серовато-синий», vert bouteille — «желтовато-зеленый» или так называемый бутылочный цвет.
Контекст позволяет переводчику проявить больше фантазии. Однако в художественных текстах можно встретить и такие соответствия, как «грязно-синий» или «синий с радужным отливом». Прилагательные, обозначающие основные цвета белый, черный, красный, зеленый и т.
Ямпольская: Мне доводилось переводить не только художественные произведения, в которых присутствуют названия цвета, но и немало искусствоведческих текстов — например, каталогов выставок. Хотя в нашем представлении все итальянцы от природы художники, а значит, они воспринимают тончайшие оттенки цвета, не могу сказать, что передача подобной лексики оказывается трудной задачей.
Современные прозаики, поэты и искусствоведы , как правило, ограничиваются минимальным набором базовых цветов. Сложнее, если подобный «цветовой камертон» не известен за пределами страны: например, итальянцы часто употребляют название color salmone лососевый цвет — оно есть и в «русской» палитре, но не очень широко употребимо, а название verde bandiera «зеленый цвета флага» мы точно не поймем, поскольку оно отсылает к оттенку, присутствующему на итальянском национальном флаге, придется написать «ярко-зеленый», «сочный зеленый», «цвет зеленого папоротника» или что-нибудь в этом духе.
Отдельный вопрос — устойчивые выражения с названиями цветов, а также ассоциации, которые вызывают цвета. Например, описывая цвет волос, итальянцы говорят rosso — не про крашеные красной краской, а про рыжие волосы; sale e pepe букв.
Azzurro — насыщенный голубой цвет, символ спорта и патриотизма, цвет национальной сборной, которую так и называют squadra azzurra ясно, что «голубой командой» по-русски ее не назовешь. Нечасто у писателей можно встретить более «профессиональные» названия цветов — «охра» ocra » или «жженая сиена» terra di Siena bruciata.
То же касается искусствоведов — за редчайшими исключениями, как, например, выдающийся историк искусства Роберто Лонги. Не случайно его тексты входят в учебники по истории языка: никто другой не использовал настолько оригинальный и образный язык для описания произведения искусства.
Частью узнаваемого стиля Лонги были названия цветов — от редких canarino «канареечный» и pavonazzo «темно-лиловый» до различных bianchi lavandati «белый с лавандовым оттенком» , bronzeo - rossiccio «бронзово-рыжий» и даже velluto rosso di prima classe «цвета красного бархата, как в первом классе».
Любопытные примеры соотношения колоронимов в итальянском и русском языках можно найти в исследованиях О. Так, восемнадцати наименованиям оттенков синего в итальянском языке некоторые из них редкие и почти не употребляющиеся соответствуют всего девять русских слов. Указывает О. Школьникова и на слова, которые расставляют переводчику ловушку: опираясь на внутреннюю форму слова, нам хочется перевести viola как «фиолетовый», а porpora как «пурпурный», но это не всегда правильно например, porpora обозначает целую группу цветов.
Наконец, одни названия цветов чаще употребляются с одушевленными, а другие — с неодушевленными существительными roseo vs rosa — и то и другое означает «розовый».
Мой опыт подсказывает, что в случае сомнений лучше проверить себя по палитре, сопоставив иноязычные и русские наименования, — сейчас, имея под рукой интернет, это совсем не трудно. Можаева : Цвет и оттенки — это, пожалуй, одна из тех областей, где больше всего ощущаются преимущества, которые принес с собой интернет: сейчас просто страшно подумать о тех усилиях и ухищрениях, на которые приходилось идти в прошлые времена, чтобы зрительно представить себе тот или иной экзотический оттенок, отыскать цветное изображение неизвестного тебе цветка, птички и т.
Во всех европейских языках и испанский в этом смысле не исключение палитра цветов и оттенков, имеющих устойчивые названия, гораздо шире, чем в русском, и хотя в последнее время в обиход активно вводятся кальки этих названий в торговле — для описания цвета одежды и обуви, в строительной отрасли — для обозначения красок и т.
Подлинным спасителем интернет стал в тех случаях, когда речь идет о масти лошади или окрасе собаки, поскольку здесь за обозначениями цвета и сочетаний цветов стоит давняя традиция, и мало понять, о каком именно цвете идет речь, надо еще выяснить, как он называется по-русски.
И тут неоценимую помощь оказывают форумы и странички в социальных сетях, объединяющие энтузиастов и специалистов — в особо сложных случаях можно даже обратиться к ним за консультацией! Но остались все же случаи, в которых информационная революция не спасает: например, когда мы сталкиваемся с символическим осмыслением цвета в культуре того или иного периода.
Так, голубой стал знаковым цветом испано-американского модернизма, так что в художественном тексте, связанном с этой эпохой ок. В этом случае не спасет подбор эквивалентов, и переводчику остается либо смириться с поражением, либо писать длинную сноску. Дополнительные трудности создает тот факт, что эта небесная голубизна служит фоном для томных лебедей и печальных принцесс, в отечественной традиции трудно совместимых с представлением о хорошем вкусе….
Козлова: Как мне видится, сами по себе наиболее распространенные наименования цветов в итальянском языке не составляют сложности для перевода, так как имеют точные аналоги в русском языке, трудности начинаются там, где эти наименования нужно органично вписать в повествование или описание внешности, одежды, пейзажа.
В принципе нам вполне понятны такие обозначения как giallo paglia «соломенно-желтый» , grigio perla «жемчужно-серый» , verde bottiglia «бутылочно-зеленый» , verde mare «цвет морской волны» , albicocca «абрикосовый» или скорее «персиковый» , melanzana «баклажановый» , так как они отсылают к привычным нам предметам и явлениям.
Проблемой часто становится употребление того или иного цветового наименования, например, в описании внешности или одежды: например, девушка с волосами цвета biondo cenere — лучше превратить ее в «пепельную блондинку», то есть, перенести цвет на характеристику внешности. Или цвет fucsia , уже обретший аналог в русском языке, — не лучше ли он выглядит в описании той же одежды в варианте «ярко-розовый»?
Можно найти и более экспрессивные аналоги — например, nero pece — смоль, сажа вместо «глубокого черного». Безусловно, существуют и различия в восприятии цветов. Например, в итальянском отсутствует аналог прилагательного «рыжий», вместо него употребляется «красный», что также может вызывать затруднения при описании внешности; итальянское castagno далеко не всегда соответствует тому, что мы понимаем под каштановым цветом, а biondo в отношении цвета волос начинается там, где для русского человека еще актуален светло-каштановый или русый цвет.
Точно так же очень сложно для нас понять разницу между многочисленными оттенками синего и голубого тут, я думаю, сказывается географическое положение Италии и ее близость к морю , так же сложно обстоят дела с оттенками красного. Могут встречаться и своеобразные «ложные друзья», так цвет nero fumo дословно переводится как «дымчатый черный», но вместе с тем имеет аналогичные названия: nero carbone — «угольно-черный», nero di catrame — «дегтярно-черный», nero di candela — «фитиль свечи», то есть глубокий черный, а значит, буквально переводить это название нельзя.
Встретив такое описание, можно, опираясь на другие варианты цвета, прийти к выводу, что речь идет об угольно-черном или «смоляном» оттенке, но если ориентироваться на буквальное описание, получится нечто иное. В таких случаях я бы старалась сохранять эту образность, там, где возможно, так как она несет на себе отпечаток определенной культуры; там, где это не выглядит органично, можно описать цвет, подобно тому, как я сделала это в скобках.
Следует сказать и о большом количестве фразеологических выражений с цветами; в итальянском присутствуют и те, которые совпадают с русскоязычными sangue blu — «голубая кровь» , так и отличающиеся компонентом mosca bianca — «белая муха», то есть, «ворона», rosso come un peperoncino — «красный, как острый перец», то есть, «помидор» , так и совершенно самобытные или же связанные с реалиями. Помню, в переводе романа Никколо Амманити мне встретилась пресловутая settimana bianca — дословно, «белая неделя», так называется небольшой отпуск в горах, как правило, на лыжном курорте.
Также с применением цветового обозначения «желтыми» в Италии называются детективные романы, «розовой» — светскую хронику, а «черной» — криминальную. Некоторые авторы играют с этой образностью, так, в одном юмористическом рассказе я встретила выражение cronaca turchina , то есть «темно-синюю» хронику, которая на самом деле была ничем иным как издевательством над другими «цветными» новостями.
С фразеологизмами, впрочем, легко помогут словари, в том числе, одноязычные. Зоркая: На прошлом заседании нашего круглого стола Татьяна Александровна Сотникова упоминала цвет «перванш» — «синьки с молоком», который считался особо изысканным в е годы.
Аксаковой-Сиверс в описании придворного бала в московском Дворянском собрании в честь летия дома Романовых ».
Про мемуары не скажу, а вот в жизни одна дама былых времен совсем недавно мне рассказала, что дочь ее ездит на элегантной машине, марку она не помнит, зато цвет — перванш. И я тогда подумала: вот как умирают слова! Уже не знает никто такого слова, а цвет такой остался, пусть и не для всех. В моей собственной клеточной памяти, как сейчас принято выражаться, сохранились с глубокого детства также «априко» и «сомон», а еще я сама никогда и ничего не назову «бордовым» или «бежевым», потому что это «бордо» и «беж».
Сама не назову, а вот в переводе, может, и напишу, ведь так удобнее и никто не будет шокирован. Верно отметили коллеги: с одной стороны, цвет, колорит, оттенки могут быть исключительно важны для произведения в целом В. Голышев , с другой — палитра современной литературы особым богатством не отличается, хотя некоторым языкам свойственно «метафорическое обозначение оттенков» О. Ну да, некоторую сложность составляют red и rot — по-английски и по-немецки это и «красный», и «рыжий».
Или английское purple — это от «пурпурного» до «фиолетового». Или «синий» и «голубой», они есть только в русском. Но ведь это обычные трудности в переводческом деле, ибо, словами В. И как мне тут не вспомнить, что по-русски есть «цвет» и «краска», а по-немецки все одно — die Farbe. Помню, мы в Литинституте учили и сдавали про «местный колорит» у французских романтиков, но по-французски это опять-таки couleur locale — он же «цвет», он же «краска».
У нас вон три слова, у них одно. А если вникнуть в понятие «оттенок» на разных языках — голова совсем пойдет кругом. Да и совет многих А. Ямпольская, А. Можаева, М. Козлова воспользоваться интернетом, конечно, бывает спасительным, да не всегда. Во-первых, есть названия для художников, и они, наверное, с особой точностью воспроизводят искомый цвет краски.
Но среди них имеются устоявшиеся, международные, понятные из близких к цвету перванш — индиго, ультрамарин, берлинская лазурь — не путать с парижской синей, и т. А краски для волос? А автомобили? Сверяйся или не сверяйся, но если ты не знаешь, как назвать вот этот, во всей красе раскинувшийся перед тобой на мониторе оттенок, то ты именно не знаешь, как его назвать. Всю жизнь боюсь встретить в книжке немецкий цвет altrosa.
В словарях не найдешь, а вот мода на него то и дело возвращается, но представьте, что будет, если я послушаюсь интернета и одену юную героиню в платье цвета « старой розы — грязновато-розовый, ненасыщенный цветом, бледный». На деле это такой приглушенный и не блестящий, не pink , розовый.
Но я всякий раз не знаю, как его назвать по-русски. Все это я в полной мере познала, когда переводила сборник Германа Гессе «Магия красок» М. Интерес в том, что Гессе — классик, лауреат Нобелевской премии и вот уже лет сто культовый автор — всю жизнь сокрушался о том, что он признан как писатель, а не как художник. В связи этим он десятками и сотнями производил рисунки и, главное, акварели. Многие вполне хороши — для Нобелевского лауреата по литературе.
То, что не удавалось выразить в краске, Гессе дописывал словами, и это бы ладно, справимся, но картинка к словам все-таки прилагалась. И так складно в переводе получается и про неаполитанский желтый, и про серый с тонким напылением бронзы, и про киноварь с добавкой капельки иссиня-красного — складно, только не сходится с его акварелью.
Спросят, а что делать в таком случае? Отвечаю: первое — проситься к художникам для проверки; второе — переводить написанное, а не изображенное.
В данном случае уж точно, ибо Гессе — писатель, и художник он только в этом смысле. Из всего сказанного всеми нами сегодня я делаю вывод, что вопрос о визуальном и вербальном, в данном контексте — о передаче цвета словом словами на разных языках, не просто не закрыт, но даже не изучен в полной мере. Пантелеева: Общеизвестно, что в каждом языке есть свои нюансы цветообозначения.
Если говорить о «русско-удмуртской» языковой паре, то и здесь имеются некоторые различия, которые ярче всего обнаруживаются при переводах. Позволю краткий экскурс в историю лексики цветонаименований удмуртского языка. Здесь можно выделить следующие особенности:. В каждом конкретном случае при переводе таких языковых конструкций требуются внеязыковые, то есть контекстуальные уточнения. В качестве примера приведу одно стихотворение первой удмуртской поэтессы Ашальчи Оки, опубликованное в ее сборнике г.
Вишня там расцветает Воды речки Чигошур чиль-чиль сверкая текут Черная оса цветок сосет, Вишня там расцветает Красивая девушка очень влюблена, Красивый парень очень ей нравится — Ее белая щека красно-краснеет С учетом литературно-исторического времени, фольклорной поэтики, психологического параллелизма строф и поэтического синтаксиса стихотворения мы понимаем, что в предпоследней строке «ее белая щека красно-краснеет Существует три переводных варианта этого лирического текста, но перевод О.
Олендера г. Вишня цветет Как ясен, как хорош рассвет! Как Чигошур-река сверкает! Пчела свой нектар собирает, И нежен вишни белый цвет. Красавица стоит и ждет,- Ее тревожно ожиданье, Она — все краше, все румяней А вишня В семантике многих слов-цветообозначений удмуртского языка обнаруживаются сакрально-символические значения, так или иначе представляющие этнографический интерес.
Слово вож , по мнению лингвистов, восходит к слову выж мост , то есть сохраняет в себе значения «перехода» из одного состояния в другое, заложенные, например, в таких словах, как инвожо июнь, то есть срединный месяц в году ; сюресвож перекресток ; вож нуны новорожденный ; вожаны ревновать ; вожъяськыны завидовать и т.
С учетом вышесказанного, весьма проблематичен перевод некоторых фольклорных текстов.
