Мариенгоф и есенин
Выявляя в Есенине все то негативное, что явилось автобиографической основой его исповедальной поэзии, Мариенгоф своим «Романом без вранья» помогал понять нравственные причины личной трагедии поэта, которые привели его к самоубийству:. Мужик быстро пересчитал мелочь, потом подал молодому человеку стакан, и вдруг смерив его неприязненным взглядом, глухо процедил: — Ну и щеголь, откуда, только деньги берете. Из-под упавших мертвенно-землистых век сверкали закатившиеся белки… Я вспомнил поэму о «Черном человеке». Детство Анатолия прошло под сильнейшим влиянием отца. Я за своим видом стараюсь следить, между прочим.
Но спусковым крючком послужил нерасчет Мариенгофа с сестрой Есенина Екатериной — Сергей Александрович упрекнет друга: не передал сестре часть прибыли от кафе и книжного магазина. Обидело его и высказывание Мариенгофа по отношению к Галине Бениславской. Отреагирует болезненно, перейдет в письме на «вы», в сентябре года напишет: «Дорогой Анатолий, мы с Вами говорили. Галя моя жена». И летом го разорвет отношения.
Спустя год сделает попытку примириться, но разорванные нити связать уже было невозможно. В декабре го Мариенгоф и его жена, актриса Никитина, придут на Пироговку, где лежал Есенин, но уже ничего поправить было нельзя.
Формула «Стиль — это человек» полностью приложима к Мариенгофу. Георгий Якулов. Портрет Анатолия Мариенгофа. Государственный литературный музей. А потом случится «Англетер»… «Я плакал, — вспоминал Мариенгоф, — в последний раз, когда умер отец. Это было более семи лет тому назад. И вот снова вспухшие красные веки.
И снова негодую на жизнь…» «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги», полностью воспоминания изданы только в году. Через два дня после смерти самого близкого друга, 30 декабря, все выльется в пронзительные, царапающие душу стихи, которые начинались так:. Не раз судьбу пытали мы вопросом: Тебе ли, Мне, На плачущих руках, Прославленный любимый прах Нести придется до погоста….
Что мать? Мне совестно ревмя реветь в стихах. России плачущие руки Несут прославленный твой прах. Одним из первых на случившуюся трагедию откликнулся ходивший в футуристах Алексей Крученых, который не то что другом, но даже близким приятелем Есенина не был: в году он издаст чуть ли не 14 книжек, среди них «Чорная тайна Есенина», «Гибель Есенина. Как Есенин пришел к самоубийству».
В них Крученых раскрыл падкому на скандалы и сенсации читателю «чорную тайну» вот так — через «о» и выдал «всю правду» о том, как поэт «пришел к самоубийству».
Маяковский, соперник в читательской славе и любви, в статье «Как делать стихи» назвал эти «сочинения» «дурно пахнущими книжонками Крученых, который обучает Есенина политграмоте так, как будто сам Крученых всю жизнь провел на каторге». В том же году появятся сборники «Сергей Александрович Есенин. Все эти книги особой полемики в печати не вызовут, как и первые воспоминания Анатолия Мариенгофа, вышедшие в «Библиотеке «Огонька» в том же году.
А вот вокруг опубликованного в м ленинградским издательством «Прибой» «Романа без вранья» и его автора Мариенгофа, самого близкого друга Есенина, разразится ожесточенный скандал.
Название было абсолютно в духе Анатолия Борисовича. Потому что воспоминания написаны именно как роман, хотя по определению это жанры разные. Мариенгофа обвинят и в развязности, и самовлюбленности, и склонности к дешевой сенсации. Его критиковали не столько за неточности, сколько за то, что он не просто описывает те или иные события, свидетелем или участником которых довелось быть, а дает им свое толкование.
Но главное — за то, что он представил Есенина не таким, каким поэт виделся критикам — приятелям, знакомым, друзьям. А как иначе? В конце концов, это видение тех или иных событий именно Мариенгофа, а не тех, кто буквально обрушил на него град обвинений и видел и эти же события и Есенина, естественно, по-другому.
Это был «его Есенин» ударение на «его» — упрекать за это было глупо и бессмысленно. Но у всех Есенин «свой», и с этим тоже ничего нельзя поделать. Однако в стройном хоре критиков прозвучал и другой голос.
Издатель и публицист Долмат Лутохин из Праги осенью года напишет Максиму Горькому в Сорренто, что «Роман» ему понравился, он находит в нем много искренности и свежести. Горький ответит наивному Лутохину: «Не ожидал, что «Роман» Мариенгофа понравится Вам, я отнесся к нему отрицательно. Автор — явный нигилист; фигура Есенина изображена им злостно, драма — не понята. А это глубоко поучительная драма, и она стоит не менее стихов Есенина».
Живший в эмиграции под жгучим соррентийским солнцем и вымытым ветрами голубым небом, у самого синего Тирренского моря Горький, прочитав «Роман без вранья», записал Мариенгофа в нигилисты, а нигилистов «буревестник революции» не любил. Анатолий Борисович же был самым настоящим денди и вел себя как денди всегда и везде: во всех жизненных и литературных ситуациях сохранял бесстрастие, элегантное спокойствие. Он мало чему удивлялся — удивлял других неожиданностью суждений и поступков, вызывал раздражение, недовольство, временами неприязнь и обиды.
В литературе х годов он был фигурой весьма примечательной, если не феноменальной. Он выработал свой уникальный — и потому неповторимый, единственный, ни на кого не похожий стиль — в литературе и жизни. Наряду с эпатажем, современников очень смущала дружба Мариенгофа и Есенина с представителями ВЧК, в первую очередь — с террористом-эсером Яковым Блюмкиным, который организовал им встречу с Троцким.
Легко "пробивались" все необходимые для них разрешения у Каменева. При этом, будучи неоднократно арестованы за свои акции, имажинисты чудесным образом избегали каких бы то ни было последствий. В то же время среди широкой публики выступления имажинистов всегда собирали аншлаги, но со временем, издав несколько десятков стихотворных сборников, движение впало в затяжной кризис.
Утром 28 декабря года Сергей Есенин был найден мертвым в номере ленинградской гостиницы "Англетер". На другой день сообщение о его смерти опубликовала газета "Известия". Писатель Матвей Ройзман вспоминал, как Мариенгоф узнал о смерти друга:.
Я застал там Мариенгофа. Услыхав страшную весть, он побледнел. Мы решили ее проверить, стали звонить по телефону в "Известия", но не дозвонились. Мы отправились по Неглинной в редакцию газеты и по пути, в Петровских линиях, встретили Михаила Кольцова. Он подтвердил, что "Правда" получила то же самое сообщение о смерти Есенина.
Я увидел, как слезы покатились из глаз Анатолия…". Тем же днем датировано и стихотворение Анатолия Мариенгофа — Есенин еще не был похоронен, когда писались эти строки:.
После гибели Есенина Мариенгофа начали косвенно обвинять в его самоубийстве. Причиной этих нападок стала творческая конкуренция между поэтами. Опубликованные в начале года в серии "Библиотека "Огонька" воспоминания Мариенгофа о Есенине, несмотря на их лирическую интонацию скорби и тоски по другу, не изменили отношения к Мариенгофу со стороны прессы.
А после того, как вышел его нашумевший "Роман без вранья", куда воспоминания вошли в переработанном виде, гневу критиков не было предела. Роман обвиняли в "тенденциозности" и "реакционности", в прямом подлоге и подтасовке фактов, в кощунственном отношении к памяти покойного поэта.
За "Романом без вранья" прочно закрепился эпитет "вранье без романа". Но, несмотря на критику, произведение имело большой успех и сразу же было напечатано 2-м и 3-м изданиями.
Специфика романа заключалась в очень характерной для прозы Мариенгофа черте: по-настоящему трепетное, поэтичное отношение к материалу было сокрыто маской ерника и бесстыдного ниспровергателя всяческих мифов.
Следующую книгу Мариенгофа — "Циники", — которую Иосиф Бродский позже назовет "одним из самых новаторских произведений в русской литературе ХХ века", запретили к печати. Но рукопись переправили за границу, и в году "Циников" выпустили в берлинском издательстве "Петрополис". Публикация "Циников" принесла Мариенгофу массу неприятностей, писатель был подвергнут настоящей травле. Это привело к тому, что 1 ноября года он направил письмо в правление Союза писателей, в котором признал, что "появление за рубежом произведения, не разрешенного в СССР, недопустимо".
Впрочем, скандал продолжился в следующем году, когда в том же издательстве вышел очередной роман Мариенгофа — "Бритый человек". Из трех романов Мариенгофа "Циники" — самый важный.
Это история любви, измен и потери нравственных ориентиров на фоне хроники первых лет после революции. Мариенгоф соединил парадоксальность, пронзительную лирику и документ. Литературоведы отмечают, что при чтении "Циников" в глаза бросается чрезвычайная образная и эмоциональная насыщенность текста, чеховская краткость, принцип соединения несоединимого, склонность автора к парадоксу, иронии и легкому цинизму в духе Оскара Уайльда.
Иосиф Бродский написал о Мариенгофе, что тот был первым, кто применил "киноглаз" в русской литературе. Он оставил поэзию и стал писать пьесы, миниатюры, эстрадные скетчи. Острая критика на рубеже —х годов и настоящий идеологический прессинг не имели особых последствий для поэта и его семьи: в страшные е Мариенгофу удалось уцелеть и даже по-своему приспособиться к новой реальности.
Еще в е годы Мариенгоф пробовал себя в драматургии — и до конца х написал более десятка пьес. Лучшие из них — две довольно хулиганские пьесы на тему русской истории: "Заговор дураков" года и "Шут Балакирев" го последнюю важно не перепутать с одноименной пьесой Григория Горина. После войны Анатолий Мариенгоф написал пьесу "Рождение поэта", посвященную Михаилу Лермонтову, а также несколько произведений в соавторстве с Михаилом Козаковым: "Преступление на улице Марата", "Золотой обруч" и "Остров великих надежд".
Однако эти пьесы цензура не пропускала: спектакль "Преступление на улице Марата" в Театре имени Комиссаржевской был снят с репертуара. Сын его соавтора, актер Михаил Козаков, вспоминал о том времени:. Стихи поэта-имажиниста, о котором Ленин сказал: "Больной мальчик", не то что не печатались — не упоминались. Как он жил, как они жили? Не понимаю". После войны Мариенгофу помогали только друзья, которые не забыли и не оставили его: Качалов, Таиров, Эйхенбаум, Тышлер, Берковский, Шостакович и Образцов.
Художник Владимир Лебедев как-то сказал Мариенгофу:. Вы, конечно, не Пушкин, но… Вяземский". Мариенгоф не очень обиделся, "потому что и Вяземских-то у нас не так много". В х Мариенгоф начал работать над мемуарами. Автобиография "Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги" с цензурными правками была опубликована в м — в год его смерти, а в авторской версии — лишь через 26 лет.
Книга воспоминаний "Бессмертная трилогия" вышла только в году. Звезда русского репертуарного театра Анна Никритина и поэт-имажинист Анатолий Мариенгоф считались идеальной парой. Познакомились, через полгода поженились и всю жизнь не могли друг на друга насмотреться — примерно так описывали их отношения друзья и близкие.
Михаил Козаков говорил о них:. Анатолий и Анна познакомились в году в книжной лавке имажинистов, и у них сразу началось "что-то настоящее". Интересно, что примерно в это же время образовалась пара Есенин — Дункан , и чуткая Айседора как-то сказала Анне:. Но оказалось, что для Мариенгофа важнее всего "он энд жена". Мартышка, как он называл Анну, и сын Кирилл стали для него главными людьми в жизни.
Он был первой ракеткой "по юношам" ленинградского "Динамо". Лучше плавал и прочел уйму стоящих книг. Хорошо говорил по-французски, по-немецки и читал со своей англичанкой "Таймс", — вспоминал писатель. Почему летний подросток решил покончить с собой — неизвестно до сих пор. Он сделал это, когда родители ушли на прогулку. Это стало страшным ударом для них.
Долгое время супруги не могли даже говорить о сыне. Анна всегда была рядом с мужем — и когда умер Есенин, и когда Мариенгофа не печатали и он был в депрессии, и когда не стало Кирилла. Имажинисты провозгласили смерть футуризма, бросили вызов символистам, пассеистам пассеизм от фр. Как только ни ругали этот манифест — его клеймили «поэтическими кривляниями», объявили «кликушеским беснованием», а авторов обвинили в «позерстве».
Но имажинисты выстояли — стали издавать свои сборники «Харчевня зорь», «Плавильня слов», «Конница бурь» все — в году и затеяли собственный журнал «Гостиница для путешествующих в прекрасном» с года.
Мариенгоф разовьет свои теоретические взгляды в книге «Буян-остров» , в которой утверждал, что жизнь бывает моральной и аморальной — искусство же не знает ни того, ни другого, потому что оно есть форма, а содержание является всего лишь одной из ее частей. Есенин выступит с теоретическим сочинением «Ключи Марии» , которое «с любовью» посвятит Мариенгофу и в котором изложит свои взгляды на пути развития и цели искусства и задачи поэта: поэт должен искать образы, соединяющие его с каким-то незримым миром.
Назревали творческие разногласия давно. В статье «Быт и искусство» Есенин отвергнет прежний подход имажинистов к искусству — «им кажется, что слово и образ — это уже все» — и охарактеризует его как «несерьезный»: «Каждый вид мастерства в искусстве, будь то слово, живопись, музыка или скульптура, есть лишь единичная часть огромного органического мышления человека, который носит в себе все эти виды искусства только лишь, как и необходимое ему оружие».
После возвращения из-за границы 7 апреля года напишет заявление в правление Ассоциации вольнодумцев, в котором назовет журнал «Гостиница для путешествующих в прекрасном» мариенгофским. И откажется публиковаться в таком журнале.
Но спусковым крючком послужил нерасчет Мариенгофа с сестрой Есенина Екатериной — Сергей Александрович упрекнет друга: не передал сестре часть прибыли от кафе и книжного магазина. Обидело его и высказывание Мариенгофа по отношению к Галине Бениславской. Отреагирует болезненно, перейдет в письме на «вы», в сентябре года напишет: «Дорогой Анатолий, мы с Вами говорили. Галя моя жена». И летом го разорвет отношения. Спустя год сделает попытку примириться, но разорванные нити связать уже было невозможно.
В декабре го Мариенгоф и его жена, актриса Никитина, придут на Пироговку, где лежал Есенин, но уже ничего поправить было нельзя. Это было более семи лет тому назад. И вот снова вспухшие красные веки. И снова негодую на жизнь…» «Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги», полностью воспоминания изданы только в году.
Через два дня после смерти самого близкого друга, 30 декабря, все выльется в пронзительные, царапающие душу стихи, которые начинались так:. Одним из первых на случившуюся трагедию откликнулся ходивший в футуристах Алексей Крученых, который не то что другом, но даже близким приятелем Есенина не был: в году он издаст чуть ли не 14 книжек, среди них «Чорная тайна Есенина», «Гибель Есенина.
Как Есенин пришел к самоубийству». В них Крученых раскрыл падкому на скандалы и сенсации читателю «чорную тайну» вот так — через «о» и выдал «всю правду» о том, как поэт «пришел к самоубийству». Маяковский, соперник в читательской славе и любви, в статье «Как делать стихи» назвал эти «сочинения» «дурно пахнущими книжонками Крученых, который обучает Есенина политграмоте так, как будто сам Крученых всю жизнь провел на каторге». В том же году появятся сборники «Сергей Александрович Есенин.
Все эти книги особой полемики в печати не вызовут, как и первые воспоминания Анатолия Мариенгофа, вышедшие в «Библиотеке «Огонька» в том же году. А вот вокруг опубликованного в м ленинградским издательством «Прибой» «Романа без вранья» и его автора Мариенгофа, самого близкого друга Есенина, разразится ожесточенный скандал. Название было абсолютно в духе Анатолия Борисовича. Потому что воспоминания написаны именно как роман, хотя по определению это жанры разные.
Мариенгофа обвинят и в развязности, и самовлюбленности, и склонности к дешевой сенсации. Его критиковали не столько за неточности, сколько за то, что он не просто описывает те или иные события, свидетелем или участником которых довелось быть, а дает им свое толкование. Но главное — за то, что он представил Есенина не таким, каким поэт виделся критикам — приятелям, знакомым, друзьям. А как иначе? В конце концов, это видение тех или иных событий именно Мариенгофа, а не тех, кто буквально обрушил на него град обвинений и видел и эти же события и Есенина, естественно, по-другому.
Это был «его Есенин» ударение на «его» — упрекать за это было глупо и бессмысленно. Но у всех Есенин «свой», и с этим тоже ничего нельзя поделать. Однако в стройном хоре критиков прозвучал и другой голос. Издатель и публицист Долмат Лутохин из Праги осенью года напишет Максиму Горькому в Сорренто, что «Роман» ему понравился, он находит в нем много искренности и свежести. Горький ответит наивному Лутохину: «Не ожидал, что «Роман» Мариенгофа понравится Вам, я отнесся к нему отрицательно.
Автор — явный нигилист; фигура Есенина изображена им злостно, драма — не понята. А это глубоко поучительная драма, и она стоит не менее стихов Есенина».
