Среди нехоженных путей один путь мой, Высоцкий Владимир. Сборник стихотворений на английском языке
Do not be strict to me. В тот день шептала мне вода: "Удач всегда", А день, какой был день тогда? Возвращаются все, Кроме лучших друзей, Кроме самых любимых И преданных женщин.
Не знал, честное слово. Всегда думал, что подолов как минимум столько же, сколько платьев. Почему "Луна" - "Смерть"? Луна по Толкину напротив, символ заботы Валар "И будет всемирное горе?
Он Вас убьёт на месте. Короче, как это ни прискорбно, но - "аффтар, выпий йаду". Я хоть и не люблю "падонкаффский" сленг, но тут точнее не скажешь. Отучайтесь лепить везде инверсию только потому, что не хватает умения ставить пярмой порядок слов. Если б вы еще следили за тем, что благодаря инверсии появляются паразитные смыслы и двойные прочтения Да и подбор слов хромает. Но - по порядку. Могли бы сказать и своими словами. Усеян дурманом с полынью. Ничто не может быть усеяно растущими травами и прочими растениями.
Порасти - да. Быть ЗАсеян - да. Когда обрету своё имя? Даже звучание гласной в го и но не очень совпадает, так что ассонансная рифма не проходит. На мироздание войной не отвечают. Как не отвечают войной на город, лес или небо. Где оно у вас? А если тут хотелось поиграться с оппозицией мир-война, то и "их" мир, в смысле "их мирная жизнь" - не бывает.
ОН не бывает чьим-то. Напоминаю, что до года, мир и мiр было двумя разными словами, не совпадающими ни в чем, кроме звучания. Здесь - инверсионный кошмар. Грязью из гиблых болот, подол из гиблых болот, или невеста из гиблых болот? Опять паразит "своих".
Бережно опустят, я бы сказал. Ну читайте вы, что ли, не одни статанистические слэшзины. В каком таком русском языке гнев опускают, а не обрушивают??? Рифма опустят-отпустят - ни в одно место, ни в красную армию. Ботинки-полуботинки, один к одному. Различие между рифмуемыми словами то же самое - приставка. Еще темно. Успел поспать и отдохнуть я. Я встал и, как всегда, в окно, Но на окне стальные прутья.
И меня патентованного, Ко всему подготовленного Эти прутья печальные Ввергли в бездну отчаянья. А рано утром, верь не верь, Я встал, от слабости шатаясь, И вышел в дверь. Я вышел в дверь! С тех пор в себе я сомневаюсь. В мире тишь и безветрие, Чистота и симметрия.
На душе моей каверзно И живу я безрадостно. Троя, может быть, стояла б и поныне. Без умолку безумная девица Кричала: Ясно вижу Трою павшей в прах! Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, Во все века сжигали люди на кострах! И в ночь, когда из чрева лошади на Трою Спустилась смерть, как и положено, крылато, Над избиваемой безумною толпою Вдруг кто-то крикнул: Это ведьма виновата!
И в эту ночь, и в эту кровь, и в эту смуту Когда сбылись все предсказания на славу, Толпа нашла бы подходящую минуту, Чтоб учинить свою привычную расправу А вот конец, хоть не трагичный, но досадный: Какой-то грек нашел Касандрину обитель, И начал пользоваться ей, не как Касандрой, А как простой и ненасытный победитель Будто нет ни весны ни лета Чем-то скользким покрыта планета Люди, падая бьются об лед. Гололед на Земле, гололед Целый год напролет гололед.
Гололед, гололед, гололед Целый год напролет гололед. Даже если всю Землю в облет, Не касаясь планеты ногами, Не один так другой упадет На поверхность, а там гололед! И затопчут его сапогами. Только лед, словно зеркало, лед, Но на детский каток не похоже. Может зверь не упавши пройдет Грустно мне, когда уходит друг Внезапно, внезапно. Ушел невелика потеря Для многих людей. Не знаю, как другие, а я верю, Верю в друзей! Наступило время неудач. Следы и души заносит вьюга.
Сегодня, друг мой, плохо, плачь не плачь Нет друга, нет друга. А когда вернется друг назад И скажет: "Ссора была ошибкой Ну, мол, ушел невелика потеря Для многих людей. Но не хочу я знать, что время лечит, Что все проходит вместе с ним Теперь я не избавлюсь от покоя, Ведь все, что было на душе на год вперед, Не ведая, взяла она с собою Сначала в порт, потом на пароход Душа моя пустынная пустыня.
Так что ж стоите над пустой моей душой? Двести тыщ тому, кто мня вызволит! Ну и я, конечно, постараюсь. Нужно мне туда, где ветер с соснами, Нужно мне и все, там интереснее! Поделюсь хоть всеми папиросами И еще вдобавок тоже песнями.
Дайте мне глоток другого воздуха! Смею ли роптать? Наверно, смею. Запах здесь А может быть вопрос в духах?.. Отблагодарю, когда сумею.
Нервы у меня хотя луженные, Кончилось спокойствие навеки. Эх, вы мои нервы обнаженные! Ожили б ходили б как калеки. Не глядите на мня, что губы сжал, Если слово вылетит, то злое. Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, Где-нибудь зароюсь и завою! Ну, вот сорвался в пропасть страх Навек, навек!
Для остановки нет причин Иду, скользя, И в мире нет таких вершин, Что взять нельзя! Среди нехоженных путей Один пусть мой, Среди невзятых рубежей Один за мной! А имена тех, кто здесь лег, Снега таят. Среди нехоженных дорог Одна моя. Здесь голубым сияньем льдов Весь склон облит И тайну чьих-нибудь следов Гранит хранит! И я гляжу в свою мечту Поверх голов, И свято верю в чистоту Снегов и слов! И пусть пройдет немалый срок Мне не забыть Как здесь сомнения я смог В себе убить.
В тот день шептала мне вода: "Удач всегда", А день, какой был день тогда? Ах, да. Боюсь ошибки, может оказаться, Что я давлю не то второе "Я". Когда в душе я раскрываю гранки На тех местах, где искренность сама, Тогда мне в долг дают официантки И женщины ласкают задарма Но вот летят к чертям все идеалы, Но вот я груб, я нетерпим и зол Но вот сижу и тупо ем бокалы, Забрасывая Шиллера под стол А суд идет, весь зал мне смотрит в спину Вы, прокурор, вы, гражданин судья, Поверьте мне, не я разбил витрину, А подлое мое второе "Я" И я прошу вас, строго не судите Лишь дайте срок, но не давайте срок Я буду посещать суды как зритель И к судьям заходить на огонек Я больше не намерен бить витрины И лица граждан, так и запиши!
Я воссоединю две половины Моей больной раздвоенной души. Искореню, похороню, зарою, Очищусь, ничего не скрою я. Мне чуждо это "Я" мое второе Нет, это не мое второе "Я".
Вроде все как всегда: То же небо опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода, Только он не вернулся из боя. Мне теперь не понять кто же прав был из нас В наших спорах без сна и покоя Мне не стало хватать его только сейчас Когда он не вернулся из боя.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал, Он всегда говорил про другое, Он мне спать не давал, он с восходом вставал, А вчера не вернулся из боя. То, что пусто теперь, не про то разговор, Вдруг заметил я: нас было двое Для меня словно ветром задуло костер, Когда он не вернулся из боя. Нынче вырвалась словно из плена весна. По ошибке окликнул его я "Друг, оставь покурить!
Он вчера не вернулся из боя. Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время текло для обоих Все теперь одному, только кажется мне, Это я не вернулся из боя. Может, с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи? Потерпи я спешу, и усталости ноги не чуют. Мы вернемся туда, где и воздух и травы врачуют, Только ты не умри, только кровь удержи.
Если ж конь под тобою, ты домой, доскачи Конь дорогу отыщет буланый В те края, где всегда бьют живые ключи, И они исцелят твои раны Где ты, друг, взаперти или в долгом пути, На развилках каких, перепутиях и перекрестках?! Может быть, ты устал, приуныл, Заблудился в трех соснах И не можешь обратно дорогу найти? Здесь такой чистоты из-под снега ручьи, Не найдешь не придумаешь краше.
Здесь цветы, и кусты, и деревья ничьи, Стоит нам захотеть будут наши. Если трудно идешь, по колено в грязи, Да по острым камням, босиком по воде по студеной, Пропыленный, обветренный, дымный, огнем опаленный, Хоть какой доберись, добреди, доползи. Горы спят, вдыхая облака, Выдыхая снежные лавины. Но они с тебя не сводят глаз, Будто бы тебе покой обещан, Предостерегая всякий раз Камнепадом и оскалом трещин Горы знают, к ним пришла беда, Дымом затянуло перевалы.
Ты не отличал еще тогда От разрывов горные обвалы. Если ты о помощи просил, Громким эхом отзывались скалы, Ветер по ущельям разносил Эхо гор, как радиосигналы. И когда шел бой за перевал, Чтобы не был ты врагом замечен, Каждый камень грудью прикрывал, Скалы сами подставляли плечи. Ложь, что умный в гору не пойдет. Ты пошел, ты не поверил слухам. И мягчал гранит, и таял лед, И туман у ног стелился пухом.
Если в вечный снег навеки ты Ляжешь, над тобою, как над близким, Наклонятся горные хребты Самым прочным в мире обелиском.
Живешь в заколдованном диком лесу, Откуда уйти невозможно. Пусть черемухи сохнут бельем на ветру, Пусть дождем опадают сирени, Все равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели. Твой мир колдунами на тысячи лет Укрыт от меня и от света.
И дум ешь ты, что прекраснее нет, Чем лес заколдованный этот. Пусть на листьях не будет росы поутру, Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, Все равно я отсюда тебя заберу В светлый терем с балконом на море. В какой день недели, в котором часу Ты выйдешь ко мне осторожно, Когда я тебя на руках унесу Туда, где найти невозможно? Украду, если кража тебе по душе, Зря ли я столько сил разбазарил. Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто-то занял.
Наше плаванье, считай, На года. Ставь фортуны колесо Поперек, Мы про штормы знаем все Наперед. Поскорей на мачту лезь, старик! Встал вопрос с землей остро, Может быть, увидишь материк, Ну а может быть остров. У кого-нибудь расчет Под рукой, Этот кто-нибудь плывет На покой. Ну а прочие в чем мать Родила Не на отдых, а опять На дела. Ты судьбу в монахини постриг, Смейся ей в лицо просто.
У кого свой личный материк, Ну а у кого остров. Вот и берег призрачно возник, Не спеши считай до ста. Что это, тот самый материк Или это мой остров. Дай им бог совершить омовенье, Окунаясь в святая святых! Исцеленьем от язв и уродства Будет душ из живительных вод Это словно возврат первородства Или нет осушенье болот Все пороки, грехи и печали, Равнодушье, согласье и спор Пар, который вот только наддали, Вышибает, как пулей, из пор.
Все, что мучит тебя, испарится И поднимется вверх, к небесам Ты ж, очистившись, должен спуститься Пар с грехами расправится сам. Не стремись прежде времени к душу, Не равняй с очищеньем мытье. Нужно выпороть веником душу, Нужно выпарить смрад из нее. Здесь нет голых, стесняться не надо, Что кривая рука да нога. Здесь подобие райского сада: Пропуск тем, кто раздет донага. И, в предбаннике сбросивши вещи, Всю одетость свою позабудь!
Одинаково веничек хлещет, Как ты там не выпячивай грудь. Все равны здесь единым богатством, Все легко переносят жару, Здесь свободу и равенство с братством Ощущаешь в кромешном пару Загоняй поколенья в парную! И крещенье принять убеди! Лей на нас свою воду святую И от варварства освободи!
Я все вопросы освещу сполна, Дам любопытству удовлетворенье. А будут ли? Пока что не намерен. Не пью примерно около двух лет. Запью ли вновь? Не знаю, не уверен. Да нет! Да что вы все вокруг да около?
Да спрашивайте напрямик! Я все вопросы освещу сполна, Как на духу попу в исповедальне. В блокноты ваши капает слюна Вопросы будут, видимо, о спальне? Да, так и есть! Вот густо покраснел Интервьюер: Вы изменяли женам? Как будто за партьеру посмотрел Иль под кровать залег с магнитофоном. Теперь я к основному перейду: Один, стоявший скромно в уголочке, Спросил: А что имели вы в виду В такой-то песне и такой-то строчке?
Ответ: Во мне Эзоп не воскресал. В кармане фиги нет, не суетитись! А что имел в виду то написал: Вот, вывернул карманы убедитесь! Вокруг меня смыкается кольцо, Меня хватают, вовлекают в пляску. Так-так, мое нормальное лицо Все остальные приняли за маску. Петарды, конфетти, но все не так, И маски на меня глядят с укором.
Они кричат, что я опять не в такт И наступаю на ногу партнерам. Что делать мне? Бежать да поскорей, А может вместе с ними веселиться? Надеюсь я, под масками зверей У многих человеческие лица.
Все в масках, в париках, все как один, Кто сказочен, а кто литературен.
Сосед мой слева грустный арлекин, Другой палач, а каждый третий дурень. Я в хоровод вступаю хохоча, Но все-таки мне неспокойно с ними, А вдруг кому-то маска палача Понравится, и он ее не снимет. Вдруг арлекин навеки загрустит, Любуясь сам своим лицом печальным, Вдруг дурень свой дурацкий вид Так и забудет на лице нормальном.
Как доброго лица не прозевать, Как честных угадать наверняка мне? Все научились маски надевать, Чтоб не разбить свое лицо о камни. Я в тайну масок, видимо, проник, Уверен я, что мой анализ точен, И маски равнодушия у них Защита от плевков и от пощечин.
В прошедшем "я любил" Печальнее могил Все нежное во мне бескрылит и стреножит, Хотя поэт поэтов говорил: Я Вас любил, любовь еще, быть может Так говорят о брошенном, отцветшем И в этом жалость есть и снисходительность, Как к свергнутому с трона королю Есть в этом сожаленье об ушедшем, Стремленье, где утеряна стремительность, И как бы недоверье к "я люблю". Люблю тебя теперь Без пятен и потерь. Мой век стоит сейчас я вен не перережу! Во время в продолжении "теперь" И прошлым не дышу и будущим не грежу Приду и вброд и вплавь К тебе хоть обезглавь!
С цепями на ногах и с гирями по пуду Ты только по ошибке не заставь, Чтоб после "я люблю" добавил я и "буду". Есть в этом "буду" горечь, как ни странно, Подделанная подпись, червоточина И лаз для отступления в запас, Бесцветный яд на самом дне стакана И, словно настоящему пощечина, Сомненье в том, что я люблю сейчас Смотрю французский сон С обилием времен, Где в будущем не так и в прошлом по-другому К позорному столбу я пригвожден, К барьеру вызван я языковому.
Ах, разность в языках! Не положенье крах! Но выход мы вдвоем поищем и обрящем. Люблю тебя и в сложных временах И в будущем, и в прошлом настоящем! И гитару приносите, Подтянув на ней колки, Вы не забудьте затупите Ваши острые клыки! А когда сообразите, Все пути приводят в Рим, Вот тогда и приходите, Вот тогда поговорим. Нож забросьте, камень выньте Из-за пазухи своей, И перебросьте, перекиньте Вы хоть жердь через ручей. За посев ли, за покос ли Надо взяться поспешать, А прохлопав сами после Локти будете кусать.
Сами будете не рады, Утром вставши. Так проложите, проложите Хоть тоннель по дну реки, Но не забудьте затупите Ваши острые клыки! Меня стрелял поутру Из ружей целый взвод. За что мне эта злая, Нелепая стезя? Не то, чтобы не знаю Рассказывать нельзя. Мой командир меня почти что спас, Но кто-то на расстреле настоял, И взвод отлично выполнил приказ. Но был один, который не стрелял.
Судьба моя лихая Давно наперекос: Однажды языка я Добыл, но не донес. И особист Суэтин, Неутомимый наш, Еще тогда приметил И взял на карандаш. Он выволок на свет и приволок Подколотый, подшитый материал Никто поделать ничего не смог Нет, смог один, который не стрелял. Рука упала в пропасть С дурацким криком "Пли" И залп мне выдал пропуск В ту сторону земли. Но, слышу: Жив зараза.
Тащите в медсанбат. Расстреливать два раза Уставы не велят. А врач потом все цокал языком И, удивляясь, пули удалял. А я в бреду беседовал тайком С тем пареньком, который не стрелял. Я раны, как собака, Лизал, а не лечил, В госпиталях однако В большом почете был. Ходил в меня влюбленный Весь слабый женский пол: Эй ты, недостреленный, Давай-ка на укол!
Наш батальон геройствовал в Крыму, И я туда глюкозу посылал, Чтоб было слаще воевать ему, Кому? Тому, который не стрелял. Я пил чаек из блюдца, Со спиртиком бывал, Мне не пришлось загнуться, И я довоевал. В свой полк определили. Оно отзывалось на крик, человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло, под горло И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, в обрыв упадет, Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно, Усилит и бережно в руки своих донесет. Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья, и зелья, Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, топот и храп, Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье, И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха, потеха, И эхо топтали, но звука никто не слыхал, никто не слыхал К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо, И брызнули слезы, как камни, из раненых скал И брызнули слезы, как камни, из раненых скал Слоны слонялись в джунглях без маршрута. Один из них был белый почему-то. Добрым глазом, тихим нравом отличался он И умом, и мастью благородной.
Средь своих собратьев серых белый слон Был, конечно, белою вороной. И владыка Индии, были времена, Мне, из уважения, подарил слона. Слон мне сделал реверанс, а я ему поклон, Речь моя была незлой и тихой, Потому что этот самый белый слон Был к тому же белою слонихой. Я прекрасно выглядел, сидя на слоне, Ездил я по Индии, сказочной стране.
Ах, где мы только вместе не скитались! И в тесноте отлично уживались. И, бывало, шли мы петь под чей-нибудь балкон, Дамы так и прыгали из спален. Надо вам сказать, что этот белый слон Был необычайно музыкален. Карту мира видели вы наверняка, Знаете, что в Индии тоже есть река. Мой слон и я питались соком манго И как-то потерялись в дебрях Ганга. Я метался по реке, забыв еду и сон, Безвозвратно подорвал здоровье.
А потом сказали мне: "Твой белый слон Встретил стадо белое слоновье". Долго был в обиде я, только вот те на! Мне владыка Индии вновь прислал слона В виде украшения для трости Белый слон, но из слоновой кости. Говорят, что семь слонов иметь хороший тон. На шкафу, как средство от напасти. Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон, Пусть он лучше не приносит счастья.
Чту Фауста ли, Дориана Грея ли, Но чтобы душу дьяволу ни-ни! Зачем цыганки мне гадать затеяли? День смерти называли мне они. Ты эту дату, боже сохрани, Не отмечай в своем календаре или В последний час возьми и измени, Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли И ангелы чтоб жалобно не бреяли, Чтоб люди не хихикали в тени, Скорее защити и охрани! Немногого прошу взамен бессмертия: Широкий тракт, да друга, да коня Прошу, покорно голову склоня, В тот день, когда отпустите меня, Не плачьте вслед, во имя милосердия!
И парами коней, привыкших к цугу, Наглядно доказав, как тесен мир, Толпа идет по замкнутому кругу И круг велик, и сбит ориентир. Течет под дождь попавшая палитра, Врываются галопы в полонез, Нет запахов, цветов, тонов и ритмов, И кислород из воздуха исчез. Ничье безумье или вдохновенье Круговращенье это не прервет, Но есть ли это вечное движенье, Тот самый бесконечный путь вперед?
Так всем делам моим на суше вопреки Так назло моим заботам на земле Вы возьмите меня в море, моряки, Я отстаю все вахты на корабле. Любая тварь по морю знай плывет, Попасть под винт не каждый норовит. А здесь на суше встречный пешеход Наступит, оттолкнет и убежит. Известно вам: мир не на трех китах, Но вам известно: он не на троих. Вам вольничать нельзя в чужих портах, А я забыл, как вольничать в своих. И всем делам моим на суше вопреки И назло моим заботам на земле Вы пришлите за мной шлюпку, моряки, Я все вахты отстою на корабле.
И странствуя по свету без фрахта и без флага, Сквозь миллионолетья, эпохи и века, Менял свой облик остров, отшельник и бродяга, Но сохранил природу и дух материка. Сначала было слово, но кончились слова, Уже матросы землю населяли. И ринулись они по сходням, вверх на острова, Для красоты назвав их кораблями. Но цепко держит берег, надежней мертвой хватки. И острова вернутся назад, наверняка, На них царят морские, особые порядки, На них хранят законы и честь материка.
Простит ли нас наука за эту параллель? За вольность толкований и теорий? И если уж сначала было слово на земле, То безусловно слово "море". Время подвиги эти не стерло. Оторвать от него верхний пласт Или взять его крепче за горло И оно свои тайны отдаст. Упадут сто замков, и спадут сто оков, И сойдут сто потов с целой груды веков, И польются легенды из сотен стихов Про турниры, осады, про вольных стрелков.
Ты к знакомым мелодиям ухо готовь И гляди понимающим оком. Потому что любовь - это вечно любовь, Даже в будущем нашем далеком. Звонко лопалась сталь под напором меча, Тетива от натуги дымилась, Смерть на копьях сидела, утробно урча, В грязь валились враги, о пощаде крича, Победившим сдаваясь на милость. Но не все, оставаясь живыми, В доброте сохранили сердца, Защитив свое доброе имя От заведомой лжи подлеца.
Хорошо, если конь закусил удила И рука на копье поудобней легла, Хорошо, если знаешь, откуда стрела, Хуже, если по-подлому, из-за угла. Как у вас там с мерзавцами? Ведьмы вас не пугают шабашем? Но не правда ли, зло называется злом Даже там, в светлом будущем нашем.
И во веки веков, и во все времена Трус-предатель всегда призираем. Враг есть враг, и война все равно есть война, И темница тесна, и свобода одна, И всегда на нее уповаем. Время эти понятья не стерло. Нужно только поднять верхний пласт И дымящейся кровью из горла Чувства вечные хлынут из нас.
Нынче присно, во веки веков, старина И цена есть цена, и вина есть вина, И всегда хорошо, если честь спасена, Если духом надежно прикрыта спина. Чистоту, простоту мы у древних берем, Сами, сказки из прошлого тащим, Потому, что добро остается добром В прошлом, будущем и настоящем. И легковерная Правда спокойно уснула, Слюни пустила и разулыбалась во сне, Грубая Ложь на себя одеяло стянула, В Правду впилась и осталась довольна вполне. И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью: Баба как баба, и что ее ради радеть?!
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, если, конечно, и ту и другую раздеть. Выплела ловко из кос золотистые ленты И прихватила одежды, примерив на глаз; Деньги взяла, и часы, и еще документы, Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась.
Только к утру обнаружила Правда пропажу И подивилась, себя оглядев делово: Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, Вымазал чистую Правду, а так ничего. Правда смеялась, когда в нее камни бросали: "Ложь это все, и на Лжи одеянье мое Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой, Мазали глиной, спустили дворового пса Чистая Правда божилась, клялась и рыдала, Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, Грязная Ложь чистокровную лошадь украла И ускакала на длинных и тонких ногах.
Некий чудак и поныне за Правду воюет, Правда, в речах его правды на ломаный грош: "Чистая Правда со временем восторжествует, Если проделает то же, что явная Ложь! Могут раздеть, это чистая правда, ребята, Глядь а штаны твои носит коварная Ложь. Глядь на часы твои смотрит коварная Ложь. Глядь а конем твоим правит коварная Ложь. Мы когда-то всегда умираем. Как бы так угадать чтоб не сам, чтобы в спину ножом, убиенных щадят, отпевают и балуют раем.
Не скажу про живых, а покойников мы бережем. В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок, и ударит душа на ворованных клячах в галоп. В дивных райских садах, наберу бледно-розовых яблок. Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб. Прискакали гляжу пред очами не райское что-то : Неродящий пустырь и сплошное ничто беспредел. И среди ничего возвышались литые ворота и огромный этап тысяч пять на коленках сидел. Как ржанет коренной!
Седовласый старик слишком долго возился с засовом и кряхтел, и ворчал, и не смог отворить и ушел. И измученный люд не издал ни единого стона.
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел. Здесь малина, братва, нас встречают малиновым звоном! Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел. Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ? Мне чтоб были друзья, да жена, чтобы пала на гроб, Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок..
Качество подбора: нормальное , просмотров за неделю: , оригинальная тональность: gm. Поделись аккордами скорей и они к тебе не раз ещё вернутся! Темп: 40 50 60 70 80 90 , звукоизвлечение: , переменный бас. Это проигрыватель аккордов. Пойте под гитару.. Перейти в полную версию гитарного караоке-плеера. Панель подсказки аккордов Режим: изучения исполнения. Порядок аккордов по строкам: Gm6 D7 скрыть.
Часть 1. Подготовка Честь шахматной короны.
