Английские исполнители 90 х
Inside Time ноябрь В дальнейшем Питер «Бейби» Форд переключился на техно и остался практически неизвестным за пределами техно-сцены. Почти все праздники одинаковы, потому что организованы по одному и тому же сценарию.
Я даже помню первую встречу — этот знаменитый клип в телевизоре, где долговязый страшный парень с нахмуренной физиономией отрешенно толкает всех подряд на улице сделанный, кстати, другим преступно не воспетым героем х, клипмейкером Уолтером Стерном, который так и не встал в священный ряд «Гондри — Джонз — Романек — Глейзер», хотя имел для этого весь набор поводов.
The Verve — это не многозначительные мудрости Ричарда Эшкрофта, будто бы подсмотренные в пресловутом «Альманахе фермера» и воплощенные в степенные акустические баллады; это многослойная психоделическая гитара Ника Маккейба, который одним своим набором примочек мог превратить любую многозначительную балладу в бездонное космическое озеро.
В конечном итоге The Verve были устроены примерно так же, как и Blur: бесконечно гибкая ритм-секция, с легкостью принимающая любую подачу, и вечно конфликтующий тянитолкай из мегаодаренного гитариста и страшно амбициозного вокалиста с замашками гения и мессии. С поправкой на то, что у этих конкретных парней алхимический акт происходил только в столкновении друг с другом — ни Эшкрофт, ни Маккейб, ни ударник с басистом так и не сумели конвертировать свои достижения в составе The Verve в хоть сколько-нибудь заметные сольные истории.
Ну, хоть пластинки остались — две отличные первые и две хорошие остальные. Когда мне было шестнадцать, каждый месяц я ездила на «Горбушку» и на свою долларовую курьерскую зарплату скупала всё, о чём писал выходивший тогда в России NME. Диски, как и книги, могли лежать и ждать своего часа довольно долго. Однажды мы говорили по телефону с подругой, и она предложила завести мне ЖЖ, чтобы я могла комментировать ее записи и другие, когда езжу в инет-кафе — ни компьютера, ни интернета у меня не было.
Она спросила, какой мне нужен никнейм.
Все перечисленные мной имена были уже заняты, поэтому я начала искать глазами по комнате что-нибудь написанное и хорошо звучащее. Поиск остановился на «Made of Stone», названии одной из песен с альбома The Stone Roses, лежащего на комоде «вниз лицом». Имя оказалось незанятым. Диск лежал в той же позиции еще примерно три месяца, пока наконец от кромешной скуки я его не распаковала и не вставила в музыкальный центр. С тех пор The Stone Roses стали одной из моих любимых групп, а Иэн Браун — одним из любимых персонажей в рок-музыке.
Мне всегда нравился его образ гопника-мессии, двигающегося в обезьяньем ритуальном танце, всегда как будто в рапиде. Уже давно я отошла от этой музыки, и если есть желание услышать голос Брауна, то скорее я поставлю его сольный альбом. Но каждый раз, когда я слышу звуки песен The Stone Roses или вижу видео со старых концертов — это как возвращение домой, в детскую кровать, из которой я уже вроде выросла, но в которой спокойно и уютно. В году вышел сборник «Rave On», в который раз превращающий границу между танцевальной и гитарной музыкой в некую полупроницаемую мембрану там были Happy Mondays, The Shamen, Flowered Up и вплоть до My Bloody Valentine.
И если кассету с «Rave On» я на всякий случай подписывал еще карандашом, прислушиваясь к ощущениям, то названия новых песен — «Smoking Her Clothes», «A Little Dissapeared» — я выводил уже ручкой, на века, без права перезаписи. В музыке IC была та приятная неразличимость старого и нового звука, которая идеально подходила тогдашним восемнадцатилетним, для которых время в принципе сводилось к двум цифрам, маркирующими выход той или иной пластинки. Они звучали инициативнее и романтичнее, чем выпячивающие свой кондовый гедонизм Happy Mondays, однако же, не доходили до субтильности каких-нибудь The Charlatans.
Нельзя, разумеется, сказать, что они остались в какой-то специальной неизвестности или недооцененности, но всё ж теперь очевидно, что Inspiral Carpets принадлежат не своему времени, а некоему зазору — между эпохами, стилями, терминами, — и это, вероятно, и есть месть золотой рыбки за предоставленный им невероятный талант.
Я очень хорошо помню, с чего началась продолжающаяся и по сей день обсессивная стадия моего увлечения музыкой: c журнала «Ровесник» за, кажется, ноябрь года, купленного в гастрономе с обложки на меня нежно смотрели братья Хэнсон. Прочитав комментарии к британским чартам, я решил купить альбомы «Be Here Now» и «OK Computer» на «Горбушке» — ну и вы сами догадываетесь, что было дальше. Для человека, буквально росшего на брит-попе, я познакомился с Ash достаточно поздно: в году буквально вся британская музыкальная пресса носила группу на руках, а вышедший тогда альбом «Free All Angels» до сих пор считается лучшей работой ирландцев и справедливо.
И пусть знакомиться с Ash логичнее всего начиная именно с этого диска или с великого сборника синглов «Intergalactic Sonic 7"s», где невероятный мелодический дар солиста Тима Уилера становится особенно очевидным , мифология группы не состоялась бы без их брит-попового периода. В — годах, на которые пришелся первый золотой период Ash, трио очень сильно выделялось на фоне абсолютно всех прочих гитарных героев молодой Британии: они жили не в Лондоне как большинство ключевых игроков брит-попа , а в скучном пригороде североирландского Белфаста.
Глэм-роковым и психоделическим идолам братьев Галлахеров, Бретта Андерсона и прочих Ash не следовали — скорее, их мультипликационные поп-панковые хиты напоминали сконцентрированные в трех минутах лучшие моменты Buzzcocks и The Jam. Уилер, как и полагается натуральному тинейджеру название первого диска Ash «» — год рождения двух из трех участников группы , пел не о судьбах поколения, неловком сексе и сложности жизни в конце двадцатого века, а о Джеки Чане и марсианках.
И это было поразительно свежо: понадобилась всего пара лет для того, чтобы в Соединенном Королевстве появился добрый десяток угорающих от своей молодости поп-панковых групп вроде Bis и Kenickie, умеющих писать обманчиво простодушные тексты и мелодии, способные заставить пятиклассников прыгать до потолка. За всё это мы должны благодарить Ash. Из-за необоснованной подростковой брезгливости, странного способа построения музыкальных ассоциаций и невежества в двадцать и более лет я продолжала открывать группы и удивляться им как дитя.
В свое время по самым разным причинам мимо меня проехали Игги Поп и Лу Рид, но окрыление, которое я почувствовала при первых аккордах Ride, я скажу честно, я мало когда позже испытывала. Помню, как во время дождя в плеере случайно заиграла их «Leave Them All Behind» — и я еще на месяц оставила позади десяток любимых тогда групп и слушала бесконечно этот гул, барабаны и бас-гитары. В общем, что нужно сделать, как только распускаются листья, — сесть на велик, включить песню «Seagull», вдохнуть вечерний ветер и представить себя на море.
Группа не зря называется Ride — нет лучше звуков для долгой дороги или спонтанного путешествия. Илья Миллер музыкальный критик, шеф-редактор сайта российского издания The Hollywood Reporter.
Этот виноград из названия — неспроста черный. Сколько бы оголтелые либералы ни обвиняли брит-поп в сексизме и национализме, он всегда может постоять за себя — если, конечно, захочет.
По первому пункту Шону Райдеру и Безу сказать почти совсем нечего: журнал Melody Maker поставил как-то раз Happy Mondays на обложку, а в фичере журналист на двух разворотах в интервью скрупулезно обвинял эту парочку в женоненавистничестве. Зато в скинхедов обратить гопников из Солфорда совсем не получится — в их следующей реинкарнации немаловажную роль играл рэпер из группировки Ruthless Rap Assassins по кличке Кермит.
По крайней мере, все музыкальные таблоиды ревностно отписывали, где и при каких обстоятельствах Кермит сломал ногу, из-за чего отменен очередной концерт этого паноптикума. Но Райдеру с Безом это не мешало делать самую ликующую, победоносную — то есть самую черную музыку в тот момент на острове.
Помимо названия и состава, Black Grape отличались от Happy Mondays уже какими-то совсем микроскопическими деталями. Практически это была всё та же дистилляция урловского манчестерского духа, до сих пор незаменимая на любых тусах.
Пускай надкусавший луну Райдер вместо текста песен, по сути, читал свой чек из аптеки, распечатанный на дюжине листов А4. Dre, Shaggy и Coolio, чем к позерским комканиям простыней и постылым гитарам Джарвиса, Бретта и компании. Там панк не просто встретился с фанком, а даже смог уединиться, и у них всё произошло как надо.
Упакован весь этот посткоитальный грув был в привлекательную и субверсивную поп-арт-обертку из портрета звезды террора Ильича Рамиреса Санчеса, известного как Шакал. Назывался альбом чудесным зарифмованным и сверхсаркастическим учитывая чек из аптеки названием «Классно, когда ты тверезый… ага».
В названии второго альбома был и второй «Stupid Stupid Stupid» тоже чудится некий запрятанный глубоко подтекст, но по прошествии стольких лет без особой уверенности я уже не смогу его вам доходчиво разъяснить, сколько бы ни старался.
Просто поверьте, если в середине х вы приходили на тусовку и в течение получаса там не звучали из динамиков гулящие и гудящие, бродящие и бредящие ритмы Black Grape — вы просто тупо ошиблись дверью по жизни.
Либо вообще не были в списке. Как и всякий уважающий себя фанат Моррисси, я узнал о группе Gene только после знакомства с творчеством первого.
Собственно, группа и позиционировалась в среде меломанов как нечто вроде клона The Smiths. Однако при ближайшем рассмотрении, кроме древнебританской тоски, более никаких ассоциаций с легендой х не возникало.
Это были довольно незамысловатые и мелодичные песенки, хотя в текстах, возможно, и были какие-то отсылки — в «Is It Over» к примеру. Мы обычно их ставили на своих тематических вечеринках, например, посвященных дням рождениям лидеров The Cure и The Smiths. Помню даже что-то вроде хоровых исполнений «Speak To Me Someone», голосить ее во всю глотку было довольно забавно.
Хотя как тогда, так и сейчас всё это было похоже, скорее, на какую-то пародию, что ли. Где-то уже в двухтысячных увидел концерт с их участием, и как-то они мне несимпатичными внешне показались, солист так вообще без харизмы, безликий какой-то, так что «славы Ивана Козловского» им всё равно было бы не видать ИМХО. Но на полочке стоит пара дисков, тем не менее. Для подростка, идентифицирующего себя как «альтернативщика», в Москве середины х годов существовало две ключевых меломанских сходки: «Горбушка» по выходным и «Учитесь плавать» у входа на радио «Максимум» по четвергам.
Именно в этих местах методом сарафанного радио задавались тренды и возникал хайп. Во-первых, за пределами этой тусовки в России их мало кто знал.
Во-вторых, майка с чарующей надписью «Heavy Stereo» выглядела круто сама по себе. А главное, это был Oasis без соплей — более грубый, сырой и своим грувом походивший скорее на T. Rex, чем на The Beatles.
Впрочем, вершиной их карьеры стали выступления на разогреве у банды Галлахеров, а через три года Heavy Stereo распались, так как фронтмен Джем Арчер в этот самый Oasis и перешел.
Но среди них есть один великий англичанин, деревенский дурачок с голосом ангела — Тим Бут. Его группа James — скорее шапито, чем коллектив музыкантов — наполовину состояла из фанатов позорнейшего «Ман-сити», записала лучшие альбомы с Брайаном Ино и вызывала восхищение у небожителей. В середине х создатель звуковых мистерий городка Твин Пикс маэстро Бадаламенти помог вокалу Тима Бута раскрыться во всём великолепии в их совместном альбоме «Booth and the Bad Angel» — эта запись должна быть в каждом доме.
Юношескую любовь к James невозможно забыть. Спонтанность была козырем James, группа превращала репетиционные марафоны в спиритический сеанс — и успешно вызывала духов, которые населяют их записи. В Британии есть более техничные, возможно, более талантливые музыканты, но нет никого, кто держал бы настолько уверенную связь с космосом.
В середине х моими бесспорными кумирами были Pulp, певцы драмы взросления, больших надежд и больших опасений, а также первого неловкого секса в небольшом городе — что идеально совпало с моими шестнадцатью и, кажется, определило меня навсегда. Вслед за ними и отчасти благодаря им в мой плеер подтянулись The Smiths и Suede, а уже совсем позже я пронзительно полюбила ранних Manic Street Preachers, чей альбом «The Holy Bible» до сих пор считаю великим и иногда ору его по ночам, катаясь в машине а один мой друг даже выбил название их главного хита у себя под сердцем.
Полный левацкой наивности, отчаяния и злости, это в чистом виде музыкальное переложение того, что психологи называют предсуицидальным cry for help. В общем, британская музыка х для меня приравнивалась к позерству и непременной мелодраматичности. По этим меркам The Divine Comedy всегда стояли как-то особняком: в них не было ни отчаянного надрыва, ни дерзости их современников, в них почти не было амбиции поймать и запечатлеть дух времени от лица потерянных мальчиков и девочек — и именно поэтому, как мне кажется, они и не стали его заложниками.
Всё это поколение почти без исключений делилось на два лагеря: беспардонных парней с рабочих окраин эти меня не интересовали вовсе и эстетов-интеллектуалов, — фронтмен The Divine Comedy Нил Хэннон проходил по второй категории. Он носил строгие костюмы в сочетании с рейверскими очками, сочинял песни с кивком в сторону Кшиштофа Кесьлёвского и фильма « Альфи », а также, очевидно, считал единомышленниками не героев своего времени, а Скотта Уокера, барочный поп и крунеров из х.
Проще говоря, The Divine Comedy, в отличие от многих групп британской сцены того времени, вполне можно слушать сейчас — они были далеко не только про е хотя, божечки, только посмотрите этот клип и не застряли в них навсегда. Олег Коронный шеф-редактор arzamas.
The Boo Radleys сложно назвать великой группой, но в определенном смысле она вобрала в себя все черты времени.
Первый и на мой вкус лучший альбом — «Ichabod and I» — это абсолютный мостик между прекрасными ми и тем, что потом нарекут брит-попом. В нем много шума от My Bloody Valentine, он очевидно «indie» в классическом смысле этого слова записывалась пластинка, кстати, на лейбле, где работала группа The Fall — еще одни герои х , но в «Ichabod and I» уже есть отстраненный вокал в стиле вот-вот прогремевших в «Спайк-Айленде» The Stone Roses — с которых британский рок и превратился в британский поп.
Впрочем, если строго говорить, The Boo Radleys так и не стали брит-попом — по одной простой причине: они не были стабильно популярными, хотя немного славы всё же зацепили. В году у них вышел «Wake Up! Зарубежные Хиты Modern Talking Зарубежные Хиты Х. Sweet Dreams. One Way Ticket. Lian Ross. Зарубежные Хиты Х Abba. Money, Money, Money Bad Boys Blue Youre Woamn. Atlantis Is Calling. Cc Catch. Heaven And Hell. Зарубежные Хиты Х George Michael. Careless Whisper. Voyage Remix.
Valerie Зарубежные Хиты Х. Зарубежные Хиты Х Ice Mc. Think About The Way. Give Me! A Man After Midnight.
Sabrina Salerno Зарубежные Хиты Х. Patty Ryan. Celebrate The Love. What Is Love. Hafanana Зарубежные Хиты Х. Afric Simone. Зарубежные Хиты Х Andriano Chelentano. Savage - Goodbye.
Cc Catch - Soul Survivor. Bony M - Ma Backer. Listen To Your Heart. Blue Зарубежные Хиты Х. Eiffel Хиты Х. Devid Зарубежные Хиты Х. Медляк Зарубежные Хиты Х. David Usher Black Black Heart. Flames Of Love. Зарубежные Хиты Х Адриано Челентано. Vaya Con Dios. Зарубежные Хиты Х Sting.
Scatman John. Englishman In New York. Moskau Зарубежные Хиты Х. Blue System.
